|
Ничего, мы, в отличие от них, знаем, что уже живем в сингулярности. Только даже мы почему-то ждем какую-то не такую… Но уже все ускорилось и продолжает ускоряться! Помню, мне так жаль было выбрасывать совершенно исправный мобильник, но как быть, когда появились более мощные и навороченные? Потом и от навороченных пришлось отказаться, когда пришли носимые… а теперь вот их тоже, не успев привыкнуть и даже налюбоваться, выбрасываем!.. Да, имплантаты рулят, круче их нет ничего, но это сегодня, а завтра придет катард, страшно подумать!
– Ничего не страшно, – сказал Максим независимо. – Катард – это круто! – Тоже жду, – признался Френсис. – Иногда даже мерещится, тьфу-тьфу, что технический прогресс мог бы двигаться и побыстрее. – Мне тоже, – признался Френсис, – просто дрожь пронимает. Но это мы готовы, а как другие?.. Многие и сейчас живут, как при Пипине Коротком. Максим проводил взглядом хозяина боксера, толстого высокого и крепкого мужчину, о возрасте говорят только остатки седых волос вокруг лысины. – Как думаешь, сколько ему? Френсис тоже посмотрел вслед статной фигуре. – От пятидесяти до ста. Одет хорошо, собака породистая. Наверняка провел курс реавилитации, а то и не один. – Вот-вот, – сказал Максим. – Сейчас уже и самые ленивые начинают избавляться от последних своих болезней… если, конечно, финансы позволяют. Тем самым тоже войдут в число тех, кто перешагнет столетний рубеж. – Слышу в твоем голосе тревогу, – сказал Френсис. – А тебе не тревожно? – спросил Максим. – Пока нет даже теоретических догадок, как хотя бы замедлить катастрофическое старение головного мозга с возрастом. Вот-вот получим по всему миру то, что уже получаем вот так, в ограниченных пока масштабах. – Что? Максим сказал с досадой: – А ты посмотри вокруг. Стремительно растет число этих здоровых и краснощеких столетних, у которых прекрасное сердце и крепкие ноги. Но они уже идиоты! Мозг, ты же помнишь с уроков в школе, после пятидесяти лет начинает довольно быстро терять массу… Френсис сказал беспечно: – Ха, подумаешь! Не только массу, теряет самые важные отделы, что заведуют логикой и научным, говоря проще, мышлением. Но не трогает самые важные, по мнению организма, отделы мозга, что отвечают за пищеварение, терморегулирование и двигательные функции. И вот если сейчас этих столетних идиотов с румянцем во всю щеку еще не так уж много, то со временем их будут массы. В сто двадцать лет… я даже не представляю, что это будет! – Раньше эти долгожители сидели в пансионатах, – заметил Максим, – где их никто не видел. И родственники не показывали этих развалин людям… Но теперь они, здоровые и крепкие, выходят на улицы, имея в черепе мозг чуть больше, чем у крысы… Это что там за дурацкую рожу громоздят над дорогой? – Завтра первое апреля, – напомнил Френсис. – Всемирный день дурака. Весь народ ликует, понимая, что это его день. Работать никто не любит, кроме гиков вроде нас, а вот дурака валять… Максим поморщился. – Не люблю первое апреля. Да что там не люблю, просто ненавижу! Вся эта тупая толпа, что читает гороскопы и Нострадамуса, в этот день начинает натужно острить: так положено, так принято, так указано… Вообще не люблю, когда мне указывают, а тут вообще предписывают в этот день именно острить и прикалываться! Френсис улыбнулся. – Ты чего такой злой? Толпа есть толпа. Ей нужны указатели. Стрельцам в этот день везет, Козерогам в следующий, а Обезьянам с Раками со среды по пятницу… Простому человеку нужны хэллоуины, первое апреля, Восьмое марта, День армии, Рождество, дни рождения, еще какая-нибудь хрень, ибо простейшему необходима указывающая длань вождя, как бы он ни назывался: обычаями, религией, уставом партии, модой, верой… – Все равно противно, – сказал Максим. |
