Макс знал, что Гарри изменял ей, но, несмотря на то что отношение Ивлин к своему бывшему жениху раздражало его, предпочел молчать. Он лишь сказал, что Ивлин повезло, что ее любовь не успела принести ей разочарования, ведь если бы Гарри был жив, рано или поздно она узнала бы обо всем. Что ж, Макса можно было только уважать за его сдержанность.

Ивлин начала жалеть, что так резко разговаривала с ним. Эми убеждала ее, что Макс увлечен ею, да и сама она решила, что мужчина не стал бы целовать девушку, если она ему не нравится. Теплая волна согрела душу Ивлин. Если бы Макс появился вновь, она встретила бы его совсем иначе.

Эми решила, что на следующий день они поедут в Инсбрук. Они выехали утренним поездом, захватив с собой корзиночку с ленчем, которым пансион снабжал своих постояльцев, когда они уезжали на целый день.

Железная дорога была проложена прямо по горному склону; справа — узкое, заросшее лесом ущелье, слева — шоссе, которое вело к перевалу Бреннер. Дорога часто скрывалась в туннелях, и только иногда за окном мелькали скалистые горы, по которым бежали ручьи, превращаясь в небольшие водопады. В одном месте железнодорожные пути были проложены по мосту над ущельем, а за ним начинался спуск в долину реки Инн.

— Наверное, те, кто постоянно живет в этих местах, постепенно перестают замечать красоту этих гор, — сказала Эми, глядя в окно.

— Разве не то же самое происходит со многими привычными вещами? — заметила Ивлин. — Но все равно тирольцы любят свои горы.

Она сразу подумала о Максе, как это часто случалось в последнее время. Был ли он тирольцем? Он говорил о Вене, где, вероятно, находится его дом, но венцы, как ей казалось, были совсем другими. Веселые, беспечные люди, они связывались в ее представлении с вальсами Штрауса и гусарами из оперетт. Но, может быть, теперь все изменилось. Они с Максом танцевали именно вальс Штрауса, когда она назвала его Гарри. Поистине опереточная ситуация, подумала Ивлин. Интересно, любит ли Макс музыку Штрауса? Это было бы гораздо лучше, чем увлечение поп-музыкой, которую Ивлин презирала.

— Не думаю, — вслух произнесла она, — чтобы Макс интересовался музыкой.

— Что? Почему ты так считаешь? — удивленно спросила Эми.

— Я просто размышляю.

Эми хотела что-то сказать, но промолчала.

Поезд уже миновал пригороды Инсбрука и после короткой остановки на «Вестернбанхоф» прибыл на центральный вокзал.

Эми неплохо знала город и сразу повела племянницу в старую его часть, которая, по ее мнению, была наиболее интересной. Сначала они вышли на улицу Марии-Тересии, самую известную улицу Инсбрука, с колонной Св. Анны на фоне покрытых снегом горных склонов. Узкая улочка привела их на залитую солнцем площадь, окруженную каменной аркадой, главной достопримечательностью которой была знаменитая «Золотая крыша». Она закрывала собой балкон на втором этаже старинного дома, но сейчас выглядела довольно потускневшей. Все дома на площади были старой постройки, со множеством цветов и ставнями на окнах. В глубине находился прекрасный образец архитектуры рококо — «Хайблинг-Хаус» — с четырьмя рядами окон, увитых лавровыми листьями из розового мрамора. Полюбовавшись шедеврами архитектуры, Эми повела Ивлин на Домскую площадь, вымощенную булыжником и очень уютную. Она поднялась по ступеням церкви, чья двуглавая башня была увенчана медными «луковками», и открыла дверь, пропуская племянницу внутрь.

У Ивлин захватило дух перед сияющим великолепием алтаря, открывшегося ее взору.