Вчера Снопков не заметил этой картины — абажур лампы оставлял ее в тени. Сейчас, подойдя ближе, Павлик увидел подпись в углу: «А. Сурков».

«Прислал Андрюша, или в прошлом году был у Сергея Павловича», — подумал Павлик и ясно представил длинного, нескладного Андрея, шагающего по этой же комнате.

Внимание Павлика привлек стол. На нем заманчиво чернела икра, аппетитно выглядывала из-под салфетки чайная колбаса, а в алюминиевой кастрюльке — Павлик не утерпел и приоткрыл ее — был соус. Павлик даже облизнулся.

Стрелка часов подбиралась к девяти. «Разнежились отпускнички», — усмехнулся он и, сделав из ладоней подобие трубы, прокричал, очень похоже подражая Булатову:

— Подъем! Тревога!

Володя вскочил мгновенно. Поняв, в чем дело, рассмеялся:

— Фу-ты пропасть, напугал меня!

Они умылись, позавтракали и отправились в училище.

На знакомых улицах высокие тополя приветствовали их мягким шелестом листвы. Бывало, в Ленинграде, стоило лишь закрыть глаза, как представлялось каждое здание на этих улицах, окраска стен, отбитый угол порога. Вот сейчас, за поворотом, будет нарзанный киоск. Так и есть! И продавец все тот же — похож на обиженного моржа. Но телефонная будка-автомат — новая, и автобусной стоянки здесь раньше не было.

Павлик шел молча, немного взгрустнул. Вот когда он почувствовал со всей силой, что ранняя юность ушла невозвратно.

— Ты чего скис? — спросил Володя.

— Ничего, — буркнул Павлик.

— Нет, правда?

— Сочинял трактат на португальском языке, — желая, чтобы Володя оставил его в покое, ответил Павлик.

— Ну, правда, о чем ты думал?

— О влиянии луны на умственное развитие букашек! — Павлик рассмеялся. — Впитываю, Володенька, на всю жизнь запах родных пенатов…

Во дворе училища деревца, когда-то высаженные их руками, вытянулись вдоль дорожки, стройные и тонкие, как подростки.

Двор пересекали двое мальчат. Они о чем-то оживленно беседовали и, не заметив лейтенантов, не отдали им честь.

— Товарищи суворовцы! — строго окликнул их Снопков.

Малыши, словно натолкнувшись на преграду, остановились, ловко, по всем правилам повернулись, прищелкнув каблуками, и, вытянув руки по швам, выжидательно уставились на офицеров. Павлик подошел к ним ближе, грозно нахмурил брови, но, приглядевшись, с недоумением спросил:

— Это что за… палки торчат у вас изо рта?

Мальчики спохватились, быстро, словно их ударил электрический ток, выдернули изо рта леденцы-петушки и смущенно спрятали их за спины. Лица у них при этом стали такими виноватыми, что Снопков едва не расхохотался, однако, сдержал себя и сурово сказал:

— Будьте внимательны… И потом — лакомьтесь петушками где-нибудь в укромном месте! Идите!

— Слушаюсь, товарищ лейтенант! — с готовностью, несколько вразнобой ответили нарушители порядка и, будто на шарнирах повернувшись, продолжали путь.

— Первое в моей офицерской практике замечание «нижним чинам», — прошептал, подмигнув Володе, Павлик и поглядел на удаляющиеся фигурки.

Ковалев и Снопков вошли в училище. И сразу хлынул поток воспоминаний: за этим поворотом коридора они горячо спорили перед собранием — исключать ли Гешу? Вот в этой комнате, на бюро обсуждали ЧП: в третьей роте был обнаружен стул с надписанными на нем формулами. А вон на той стене, около зеркала, висела стенгазета, теперь на ее месте — доска спортивных новостей.