– Прибиться? К диким? – Инга усмехнулась. – Что бы это дало? Там порядки еще хуже, чем в Крепости!

– Мы, с нашими знаниями технологий старого мира, могли бы возглавить племя, – уверенно заявила Варя.

– Чушь, – хмуро ответила Дарья. – Мужчины никогда не позволят нам верховодить. Но я не уверена, что везде так плохо, как в Крепости.

Инга не ответила. Она сама не была уверена в собственной правоте. Будь жив Янычар, порядки в Крепости не скатились бы до такого скотства, к которому пришли при Юсупе. Мужчинам еще ладно, а для женщин жизнь в крепости превратилась в одну сплошную боль, длиной в жизнь. Хотя, какие они женщины… Доживали-то хорошо если до двадцати трех, успевая за это время родить троих, а то и четверых детей. Такая доля в старом мире доставалась лишь мусульманкам в диких аулах. А тут другой не было. Особенно если ты красива. Боль длиною в жизнь, и никакого просвета. Именно это и побудило Ингу не перечить дочери в ее безумной идее побега. Ее жизнь, ей и решать. Можно одобрять, можно осуждать – это не важно. Но заставить ее прожить короткую жизнь, заполнив ее лишь болью, Инга не могла. Ведь речь шла о ее дочери.

Через семь минут галопа Змейка велела перевести коней на рысь.

– До наступления утра им надо будет дать отдохнуть, – сказала она. – Так что, если можно будет сделать привал в поселке Удача, это даст нам весомое преимущество. Если собьемся с режима, загоним коней.

Дарья беспрекословно перевела упряжку на менее энергичный аллюр. Кони – их единственная надежда выбраться из одной жизни в другую. Их придется беречь, как себя. Беречь от утомления, беречь от мутантов, которые неизбежно попытаются их сожрать, беречь от диких, которые непременно попытаются их отобрать. До Дарьи только сейчас начал в полной мере доходить истинный смысл совершенного ей побега. Она бежала от боли, которой могла наполниться ее жизнь после свадьбы с Юсупом, а убежала в жизнь, полную опасностей и другой боли. Шило на мыло, как говорят.

Отчаяние накатило на Дарью темной тяжелой волной, но девушка не желала ему поддаваться.

«Все не так, – подумала она. – В нынешнем положении есть то, чего нет, не было и никогда не будет в стенах Крепости. Это настоящая надежда на перемены к лучшему. Мы движемся вперед, не стоим на месте. Значит, все меняется, и может измениться к лучшему. В это надо просто верить. Наверное. Ведь пока человек в пути, у него всегда есть надежда».

Растительность на руинах поселка вообще процветала – за тридцать лет пространство оказалось захвачено не только густой и высокой травой, но и довольно большими деревьями, окончательно разрушившими многие из уцелевших построек. Ночью, в холодном свете луны, развалины выглядели особенно зловеще.

Таня вызвалась сходить в разведку, узнать, не бродят ли в окрестностях небольшие группы мутантов в поисках диких зверей, служивших им кормом. Нужно было увериться, что путь на северо-запад свободен, и на четверку коней никто не нападет неожиданно из темноты. Несмотря на уверения Инги, что радиация способна отпугнуть тварей, Таня в это не верила, не понаслышке зная об их запредельной живучести. Лучше проверить местность, чем подвергнуться нападению, рассчитывая на невидимую защиту. Инга не возражала, лишь велела взять с собой Змейку, на случай, если придется распознать оставленные кем-то следы. К тому же она обладала самым острым из всех слухом, что тоже могло пригодиться.

– У вас часа два, не больше, – проинструктировала Инга разведчиц. – Как только кони отдохнут, нам надо срочно выдвигаться. Дорога каждая минута.

Хрупкая худенькая Змейка вынуждена была все же взять один из трофейных АК-74, а Таня, как самая крепкая, прихватила, кроме лука с колчаном и стрелами, еще и помповое ружье на ремне, закинув его за спину.