Богатой. Гм.

— А зачем тебе это?

— Затем. Все мечтают разбогатеть.

О’кей, ну а дальше?

— Мария, помоги мне разобраться. У нас богатство — это возможность приобретать. Чем мы богаче, тем больше покупаем.

Она нагло смеется.

— И тем больше выбрасываете. Психи! Идиоты!

О-о-о!

Эгеге.

— Если смотреть в корень, все мы равны. Все живем одинаково. Что рабочий, что папа. Разница только в количестве. Только в нем.

— Поняла. Вы отменили качество.

— Ну, качество иногда нужно для искусственного стимулирования потребностей.

— Ричард, качество — это все.

— Нет, за качеством скрываются обман, привилегии, злоупотребления.

История состоит из войн, которые велись во имя качества изделий, идей, политики, религии и т. д. и т. п.

— Я вас никогда не пойму. Уф. — Мария торопливо поправляет прическу (у, перманент). — Идут.

В комнату, где они поселились с Марией (комната эта затеряна в недрах дворца), входят Брут, Кассий и Гораций.

Товарищи.

Черные пиджаки, черные брюки.

Смокинг — так называют костюм, в который переодеваются после работы.

Белые рубашки с манишкой и брильянтовыми — ишь ты! — пуговицами.

Галстуки бабочкой.

Лакированные туфли.

Каждый несет на плече мешок.

О-о, отваги (смелости) у них — иих! — хоть отбавляй. Который день бесстрашно таскают проклятые мешки — и еще не стерли до крови плечи!

Они опорожняют мешки. Содержимое каждого мешка — отдельно.

Мусор.

Священный. У!

У Брута, вожака, довольный вид.

— Это я взял у кардинала Марка. Дома.

Кассий, брат Марии, ворошит мусор из своего мешка. Ногой.

— Это добро кардинала Луки.

Гораций ничего не говорит. Его трофеи — из апартаментов кардинала Матфея.

— Не вижу никакой разницы, — заявляет Кассий.

— Ее и не должно быть. И тут кардинальский мусор, и там кардинальский, — рассуждает Мария.

Затем она обращается ко мне.

С агрессивным видом.

Поняли, к чему приводит подчинение чужому желанию, чужой похоти?

Какая наглость! О!

— А ты, Ричард, чего ждешь? Твоя очередь.

— Не горячись. — (Э-э-э.) — Не горячись.

Мои желания не укладываются в общие рамки.

Но я-то знаю, как мне страшно!

Я погружаю свои кощунственные руки (руки святотатца) в мусор.

Святая Троица, прости и помилуй меня, грешного. Прости и помилуй. Ты видишь, я не виноват. Ах, не виноват! Ох, не виноват!

21

В мусоре кардиналов ничего нет.

Из того, что ищу я.

Брут еле сдерживает себя, еще немного, и — у! — у него лопнет (он окончательно потеряет) терпение.

— Посмотри получше, приятель.

Приятель?

— Ничего нет. Говорю, ничего.

Мария фыркает.

— Который день все ищешь и ищешь. Можно узнать — что?

— Доказательства. Я должен их найти.

Гораций навостряет и без того стоящие торчком — у! — уши.

— Какие доказательства?

Сам не знаю, а знал бы, все равно-о-о бы вам не сказал.

Вам, товарищи европейцы.

Мусор — это истинное (подлинное) лицо человека, которому он принадлежит (к которому имеет отношение).

Доказательств нет как нет.

Но — о! — они должны быть.