— А мальчикам овсянка тоже полезна? — спросил Ник. — И что такое мор... морально неустойчивый?

— Каша полезна всем, — с улыбкой ответила Кейт. — А морально неустойчивый означает очень плохой.

Ник завистливо посмотрел на тарелку Патрика.

— Я отказался от каши, потому что не знал, какая она.

— Хочешь попробовать? — спросил Патрик.

Ник кивнул. Патрик встал и через минуту поставил перед мальчуганом небольшую тарелку, на которой лежала крошечная порция овсянки. Другую тарелочку, с тостами, он поставил перед Кейт.

— Она сладкая? — подозрительно оглядев кашу, спросил Ник.

Патрик в притворном удивлении вскинул брови.

— С сахаром овсянку едят только сэсинексы, — назидательно произнес он с шотландским акцентом. — Все остальные едят ее с солью.

— А кто эти сас... сэсинексы? — немедленно задал вопрос Ник.

— Саксы. Люди, которые живут в Англии.

Наконец Ник взял ложку. Кейт, чувствуя на себе взгляд Патрика, старательно намазывала тост медом.

— Вкусно, — одобрил Ник, быстро расправившись с овсянкой. — А мы с мамой живем не в Англии, а в Новой Зеландии. Значит, мы не сэсинексы, да?

— Нет, — хором ответили Кейт с Патриком.

На лице Ника снова появилось озадаченное выражение.

— А почему они едят кашу с сахаром, а мы только с солью?

Кейт спрятала улыбку, а Патрик стал доходчиво рассказывать мальчику о тысячелетней вражде между саксами и кельтами. Ник кивал, впитывая исторические факты.

И снова Кейт почувствовала себя одинокой и покинутой. Она понимала, что глупо ревновать: тяга выросшего без отца мальчика к Патрику совершенно естественна. Просто за всю свою недолгую жизнь единственным человеком, к кому он мог обратиться с вопросом, была мать, а теперь, познакомившись с Патриком, Ник буквально боготворит его и смотрит рот. Но Кейт тут же вспомнила, что сын проводил много времени с Джейкобом и братьями Макартур и она никогда не ревновала к ним, не чувствовала себя отвергнутой.

— Мама, мы шотландцы?

— Нет. В нас есть немного ирландской крови. Но скорее всего наши предки из сословия мелких английских землевладельцев, людей, которые едят на завтрак не овсянку, а яичницу с беконом.

Но Нику, очевидно, больше нравилось шотландское происхождение, которое было у его кумира, потому что он спросил:

— А мой отец был шотландцем?

— Заканчивай завтрак, нам скоро выходить, а то опоздаем на автобус.

Ник сердито посмотрел на мать, но начал послушно подбирать остатки еды на тарелке, Кейт заставила себя допить кофе и съесть тост. Когда с завтраком было наконец покончено, она предложила помыть посуду, но Патрик сказал, чтобы она не беспокоилась.

— Тогда я пойду застелю кровати, — предложила Кейт.

— Это сделает домработница, — бросил Патрик. — Лучше подготовь вещи к отъезду. Да, кстати, футляр с космодромом уже привезли, он стоит на тумбочке в холле. Как ты спала?

— Очень хорошо, спасибо, — солгала Кейт, пряча глаза.

— О себе то же самое сказать не могу. Я долго не мог уснуть, думая о том, что ты находишься всего в нескольких шагах от меня.

В начале девятого Патрик постучал в открытую дверь спальни.

— Я возьму ваши вещи.

Кейт с Ником вышли за ним в холл. Патрик вдруг остановился и поставил чемоданы на пол.

— У вас есть немного времени, чтобы посмотреть панораму города из окна гостиной.

Из окна гостевой спальни тоже открывался вид на город, но Патрик привел их в огромных размеров комнату, одна из стен которой была сделана полностью из стекла, а на просторном балконе стояло множество горшков с цветами. Даже в это холодное дождливое утро балкон производил впечатление райского уголка.