После проведения судмедэкспертом всех необходимых манипуляций и забора биологических образцов тело было передано службой коронера в похоронное бюро, выбранное родственниками погибшей, для организации и проведения прощания и захоронения.

И тут случилось то, чего никто не мог ожидать — поздним вечером 10 августа, когда похоронная компания уже закрывалась, а персонал покидал здание, через служебный вход попытался проникнуть неизвестный молодой мужчина в сером костюме. Когда его остановили и поинтересовались, кто он и что ему здесь надо, неизвестный бодро ответил, что он родственник Мэри Флезцар и по просьбе членов семьи хотел бы сделать несколько фотографий «на память». Просьба звучала диковато — во-первых, родственники погибшей девушки уже были в похоронной конторе несколькими часами ранее, а во-вторых, состояние тела было столь удручающим, что иметь его фотографии «на память» вряд ли пожелал бы человек в здравом уме — а мать, отец и сестра погибшей вовсе не производили впечатление ненормальных. Молодого человека принялись подробнее расспрашивать, кто он и откуда, и тот, почувствовав слишком пристальный интерес к своей персоне, неожиданно стушевался, повернулся и удалился почти бегом. Перебежав дорогу, он сел в припаркованный поодаль серо-синий микроавтобус и, резко тронувшись, быстро уехал. Никто из работников похоронной компании не сумел разглядеть номер автомашины.

О странном «родственнике» немедленно сообщили как семье погибшей, так и полиции Ипсиланти. Как и следовало ожидать, Мэри Флезцар не имела родственника даже отдалённо походившего на неизвестного молодого человека, а детективы полиции вполне логично связали серо-синий микроавтобус, замеченный у кампуса в день исчезновения Мэри, с похожим микроавтобусом у похоронного бюро. Картина получалась очень интересной — похититель и потенциальный убийца, по-видимому, несколько раз возвращался к телу своей жертвы уже после её умерщвления и, узнав, куда передано тело службой коронера, дерзнул заявиться по этому адресу, чтобы ещё раз взглянуть на погибшую. Предположение это подкреплялось тем фактом, что у неизвестного «родственника» не было при себе фотоаппарата, которым он собирался сделать фотоснимки «на память» — об этом вспомнили работники похоронной компании уже на допросе в полиции. Если предположение о влечении убийцы к мёртвым телам было справедливо, то это значило, что следствие имеет дело с тяжёлым некрофилом. Как ни крути, а убийца должен был иметь очень сильное желание видеть свою жертву, чтобы набраться смелости и явиться в морг, понимая, что незамеченным такой визит не останется. И тем не менее он рискнул!

К сожалению, словесные портреты подозреваемого в похищении и убийстве Мэри Флезцар, сообщённые консьержем студенческого общежития, наблюдавшего, как 9 июля водитель серо-синего микроавтобуса пытался познакомиться с нею, и работниками морга, разговаривавшими с неизвестным «родственником» погибшей, оказались не очень-то точны. Дело было даже не в том, что свидетели сообщали мало деталей, а в том, что почти во всём они противоречили друг другу — увы! в криминалистической практике так бывает довольно часто. Не было даже ясности относительно того, имелись ли у таинственного незнакомца усы или же длинные волосы на висках. Получившийся портрет оказался самым общим — сухощавый, поджарый мужчина белой расы в возрасте 20–25 лет с тёмно-каштановыми волосами и светло-серыми (светло-голубыми) глазами. Относительно роста разброс показаний достигал 10 см — от 175 до 185 см. Его манера ведения разговора характеризовалась свидетелями как спокойная, вежливая, убедительная, без дефектов речи. Кого можно было отыскать по такому описанию? Да таких мужчин в Мичигане в конце 60-х гг.