|
Само по себе упоминание разожжённого камина могло бы показаться несущественным, однако в 1954 г. это обстоятельство призвано было укрепить точку зрения обвинения, согласно которой Сэм Шэппард действовал по заранее разработанному плану. Огонь в камине он развёл якобы, чтобы сжечь свою окровавленную футболку, которую, напомним, следствию так и не удалось обнаружить. Таким образом, свидетельство миссис Хоук о горячих углях в камине первого этажа дома Шэппардов оказалось тогда очень к месту. Теперь же обвинение предпочло об этом вообще не вспоминать, ибо новая мотивировка убийства («спонтанный семейный конфликт») не укладывалась в прежнюю схему;
— вообще же, обвинение полагало, что Сэм Шэппард действовал спонтанно, не имея ясного плана, по ходу дела пытаясь придумать правдоподобную версию случившегося в ночь с 3 на 4 июля 1954 г. Именно этим и объяснялась, по мнению прокуратуры, явная внутренняя нелогичность картины преступления, которому убийца безуспешно постарался придать вид ограбления. Инсценировка, однако, оказалась разоблачённой, ведь из дома Шэппардов фактически ничего не пропало: исчезновения же наркотиков из докторского портфеля и нескольких десятков долларов из портмоне Сэма-старшего проверке не поддавались. Настоящий грабитель, по мнению прокуратуры, завладев золотыми часами и перстнем хозяина дома, никогда бы не бросил их в кустах. В целом обвинение по сравнению с 1954 г. выглядело куда более разумным и сбалансированным: прокуратура не пыталась отвечать на вопросы, ответы на которые не знала в принципе. Да только и защита выглядела намного серьёзнее: сейчас в её распоряжении оказались результаты экспертизы Пола Кирка и собранная Ли Бейли информация о подозрительных связях Мэрилин Шэппард. Дабы усилить контраст с предыдущим процессом, судья окружного суда Френсис Талти решил избежать излишнего внимания прессы. Он допустил аккредитацию всего 12 журналистов, 8 из которых являлись сотрудниками местных газет и радиостанций. Суд решено было проводить в самом заурядном помещении размером с обычный школьный класс. В нём были предусмотрены всего 42 посадочных места для гостей, 12 из которых, как уже было сказано, оказались отданы журналистам. Впрочем, интерес публики к этому суду преуменьшать не следует: вся Америка смотрела сериал "Беглец", и во всех концах страны люди знали, что фильм снят по мотивам вполне реального "дела Шэппарда", так что судебный процесс никак не мог пройти незамеченным. Суд открылся 24 октября 1966 г. Сторону обвинения представляли окружной прокурор Корриган и его помощник Спелласи; защиту — Ли Бейли и Рассел Шерман. Председательствовал на процессе Френсис Талти. Как и в 1954 г., процесс начался с ходатайства адвоката (Ли Бейли) о переносе рассмотрения дела в другой округ ввиду затруднённости отбора непредвзятых присяжных заседателей. Как и 12 годами прежде, судья это прошение отклонил. В течение первой недели проводился отбор жюри; заслушивание обвинительного заключения началось 1 ноября 1966 г. После того как обвинитель закончил его оглашение, судья традиционно поинтересовался, имеет ли сторона защиты сказать что-либо по содержанию представленного документа. Слова Ли Бейли прозвучали как гром среди ясного неба и произвели настоящий фурор. Защитник заявил, что намерен доказать невиновность Сэма Шэппарда, и словно бы между делом добавил: «Убийство совершила неуклюжая женщина!» Во время перерыва все журналисты, присутствовавшие на процессе, передали эти слова в свои редакции. Едва только обвинение вызвало для допроса Сэма Шэппарда-старшего, Ли Бейли заявил, что его подзащитный отказывается от дачи показаний. Все присутствовавшие в тот момент в зале сочли, что это решение вызвано страхом перед возможными острыми вопросами прокурора, но это было совсем не так. Впоследствии адвокат в своей книге объяснил, чем мотивировалось это решение. |
