Нефф считал, что Эберлинг по своей природе являлся прирождённым манипулятором людьми. Кроме того, это был садист, которому страдания окружающих доставляли истинное удовольствие. Переписка Эбрелинга с Ризом-Шэппардом была для первого не более чем игра, так сказать, разминка для скучающего от тюремного безделья ума. Кроме того, в последний год своей жизни Эберлинг стал явно терять рассудок — он периодически начинал заговариваться, переставал узнавать людей, терял представление о том, кто он такой и где находится.

По мнению автора книги, если бы Ричард Эберлинг на самом деле убил Мэрилин Шэппард, он никогда бы в этом не признался и не навёл бы на себя подозрения перепиской с сыном убитой. Нефф совершенно справедливо заметил, что Эберлинг, хотя и оказался осуждён за умышленное убийство Этель Дуркин, но никогда и никому в нём не сознавался и всячески обходил любые упоминания об этой истории. Тот факт, что кровь Эберлинга соответствовала крови, найденной в спальне Мэрилин Шэппард, Нефф был склонен объяснять банальным совпадением. А то, что Ричард хорошо знал планировку дома, легко разъяснялось тем обстоятельством, что место преступления несколько дней простояло не опечатанным полицией и даже незапертым, благодаря чему зеваки получили возможность вполне легально посещать дом Шэппардов. Эберлинг в 1954 г. проживал в Бэй-виллидж примерно в 1 км от места трагедии, и, разумеется, вместе с прочими жителями городка ходил смотреть на дом, моментально ставший достопримечательностью; он вполне мог войти внутрь во время отсутствия полиции.

Вместе с тем Джеймс Нефф считал, что Эберлинг причастен к смертям сестёр Дуркин, поскольку он демонстрировал странную для постороннего человека осведомлённость в деталях. В частности, он многое рассказал Неффу о том, как умерла в 1962 г. Драка Мирта. По словам Эберлинга, в последний вечер жизни в её доме шла большая игра в карты на деньги, и Драка выиграла большую сумму. Эти деньги не были найдены, их, скорее всего, похитил убийца (если только это не сделали сами полицейские, приехавшие в дом после обнаружения факта смерти). Драка собиралась лечь спать, когда на неё было совершено нападение. На пляже позади дома оказалось найдено платье Драки Мирты, но не то, которое было на ней в последний вечер. Убийца обнаружил это платье (то есть найденное позднее на пляже) в гардеробе своей жертвы и надел его, чтобы неузнанным выйти из дома через чёрный ход, который просматривался телекамерой. Преступник не знал того, что охрана не сможет его увидеть ввиду неисправности камеры. Эберлинг подчеркивал, что факт убийства был очевиден многим, в том числе и полицейским, но дело было решено не раздувать, чтобы не предавать гласности факт противозаконной карточной игры, в которой в тот вечер принимали участие «самые важные городские шишки». Эберлинг прозрачно намекал, что убийцей явился некий представитель городского истэблишмента, принимавший участие в игре.

Нефф поначалу весьма скептически воспринял этот рассказ, но дальнейший ход событий заставил его пересмотреть своё отношение к услышанному. Уже после смерти Эберлинга писатель смог ознакомиться с 30-страничной докладной запиской по этому делу, подготовленной по результатам дознания начальником отдела убийств кливлендской полиции. Документ этот был засекречен, официально его как бы не существовало. Нефф был поражён совпадением деталей, сообщённых Эберлингом, с фактически выявленными в ходе дознания обстоятельствами. Поскольку Эберлинг не имел отношения к работе полиции, оставалось предположить, что он находился на месте преступления и своими глазами видел то, о чём говорил.

Ричард несколько раз повторял Неффу, что то, как умирали сёстры Дуркин, очень напоминало смерть Мэрилин Шэппард. Однако сам Нефф не склонен был преувеличивать ценность подобных заявлений. Писатель не без оснований отмечал склонность Эберлинга рассуждать и действовать от противного: Эберлинг на протяжении ряда лет последовательно убил всех сестёр Дуркин и завладел, в конце концов, огромным наследством, но никогда не признавал этого.