Попытка детективов MPB поговорить с Вивьен закономерно закончилась неудачей. Дамочка не то чтобы отказалась от разговора — нет! — она просто ничего не сказала по существу и не ответила ни на один из заданных ей вопросов. Фактически она переадресовала все вопросы полицейских своему адвокату, тому самому Рэйделоффу, разговор с которым был обречён на неудачу, так сказать, по определению.

К концу сентября была получена и другая информация, имевшая важное ориентирующее значение. Прежде всего, проверка в Пенсильвании подтвердила правдивость рассказа об угрозах в адрес Джозефа Крейтера со стороны одного из его подзащитных. Но последний умер в тюрьме в 1921 году и, соответственно, не мог быть причастен к событиям 1930 года.

Кроме того, с высокой точностью — буквально до минут — были восстановлены все перемещения и времяпрепровождение исчезнувшего судьи 4, 5 и 6 августа, то есть со времени его прибытия в свои апартаменты на 5-й авеню [из дома в Белгрэйд-лэйкс] и вплоть до отъезда в такси от ресторана «Billy Haas».

Утром 4 августа, в понедельник, горничная видела, как он собирался уходить и приводил себя в порядок. Джои сделал кое-какие распоряжения, связанные с уборкой апартаментов, в частности, он попросил явиться её 7 августа, сказав, что после этого она может быть свободна до 25 числа [именно в тот день ей предстояло провести следующую уборку]. Перерыв между уборками жилого помещения в 18 дней был слишком велик и не находил рационального объяснения. Ранее апартаменты Крейтера убирались не реже раза в неделю или даже чаще в тех случаях, если судья принимал гостей.

В середине дня 4 августа Джои Крейтер в полном одиночестве пообедал в ресторане, расположенном неподалёку от здания окружного суда. Некоторое время он работал в своём кабинете в Верховном суде штата, а вечером посетил знакомого врача, которому показал опухший указательный палец правой руки, повреждённый несколькими днями ранее. Про травму пальца полицейские уже знали — на неё Крейтер жаловался персоналу гостиницы в Атлантик-сити. По словам судьи, палец он повредил, прихлопнув его дверью такси.

Повреждение пальца наводило на подозрения о травмировании в ходе драки или по причине иных насильственных действий, но врач, допрошенный полицейскими, отверг подобные предположения как несостоятельные. По его мнению, причина повреждения пальца полностью соответствовала тому, как об этом рассказывал Крейтер.

На следующий день — 5 августа, то есть накануне исчезновения — судья ещё раз увиделся с тем же врачом, но теперь уже по другому поводу. Они пообедали в доме врача по приглашению последнего, после чего распивали спиртные напитки и играли в карты. Это непринуждённое времяпрепровождение продолжалось более 7 часов и закончилось уже после полуночи.

О событиях 6 августа выше уже было сказано.

Ценную информацию полиции принесло изучение финансового положения Джозефа Крейтера. Выяснилось, что он не был азартен и не играл в карты, не делал ставок на тотализаторе, не интересовался скачками. Он не проигрывал на бирже значительных денежных сумм, и общий баланс его биржевых операций был положительным. Джои бессистемно покупал небольшие пакеты акций или корпоративных облигаций — буквально по 5 штук — и продавал их, едва цена продажи начинала превышать стоимость покупки. Если же цена не поднималась, он просто держал ценные бумаги без какого-либо движения. Для него это была своеобразная форма развлечения или отдыха, если угодно. Он не пытался заработать много денег игрой на бирже и потому, соответственно, много не терял. Даже биржевой крах осени 1929 года на благосостоянии Крейтера особенно не отразился. На больших интервалах времени его доход от биржевых спекуляций стабильно превышал убытки.

В конце мая и начале июня — то есть примерно за 2 месяца до исчезновения — судья принялся закрывать счета и депозиты в финансовых организациях.