Что же касается фактической стороны проводимых полицией розысков, то размер осматриваемой территории увеличивался с каждым днём. 13 и 14 мая полицейские уже принялись осматривать берега реки Чикаго, разделившей две части города — Норт-сайд и Вест-сайд — а также прилегающие к ней пока ещё не застроенные участки земли. Все эти усилия положительного результата не имели в том смысле, что следов Луизы Лютгерт обнаружить не удалось.

Капитан Шюттлер решил, что пришло время лично познакомиться с мужем пропавшей женщины. Тем более что и повод подходящий уже представился [имеется в виду появление Адольфа Лютгерта в здании полиции во время отъезда Шюттлера из города]. 15 мая капитан в обществе своего подчинённого лейтенанта Хатчинсона прибыл в офис колбасной фабрики, находившийся на 1-м этаже главного производственного здания на Диверси-стрит, где впервые встретился с владельцем предприятия Адольфом Лютгертом. Нам известно содержание этого разговора, корректного по форме и конструктивного по содержанию. Капитан сообщил, что полиция хотела бы осмотреть принадлежащую Лютгерту территорию — как самой фабрики, так и особняка, и парка. Адольф дал согласие на проведение необходимых мероприятий, не настаивая на предъявлении ордера [которым полиция не располагала]. Лютгерт ответил на несколько вопросов, связанных с отсутствующей женой. Он, в частности, заявил, что видел её в последний раз вечером 1 мая в районе 21 часа или чуть позже.

Также Адольф пояснил, почему не обращался в полицию с заявлением об исчезновении жены и не пытался вести её розыски самостоятельно. Из его слов следовало, что Луиза с некоторых пор стала демонстрировать признаки душевного заболевания, что не стало для него — Адольфа Лютгерта — новостью, поскольку в роду его жены такие случаи прежде уже отмечались. В этой связи его гораздо больше беспокоила не болезнь жены, а угроза передачи этого недуга детям. Своё нежелание заниматься розысками Адольф объяснил тем, что испытывал сильный стыд от сложившейся ситуации и боялся разглашения происходящего. Сейчас все силы были брошены на решение проблем, связанных с запуском производства, поскольку фабрика не работает с 1 января, а потому он несёт ежедневные убытки из-за её простоя, ввиду чего сил на то, чтобы одновременно с этим лично заниматься розыском жены, у него просто не остаётся.

По мнению Лютгерта, крайне неприятная ситуация должна будет разрешиться сама собой — жена послоняется по окрестностям, потратит все деньги да и вернётся домой.

Рассуждения мужа выглядели хотя и цинично, но довольно прагматично. По-своему он был логичен и говорил, казалось, искренне. Однако капитан Шюттлер обратил внимание на мелочь, которую сам Адольф Лютгерт, судя по всему, не заметил. Во время своего разговора с Бикнезе и Миллером он заявил, что его жена ему изменяла и бежала с любовником… Теперь же в качестве объяснения её отсутствия прозвучал совсем иной тезис, а именно — душевная болезнь, которая обострилась в последние месяцы. Сложно сказать, существовало ли это противоречие объективно и насколько точно Дидрих Бикнезе передал слова зятя полицейским. Но если он не клеветал на Адольфа Лютгерта, то последний и впрямь видоизменил свою версию событий.

Итак, начиная с 15 мая большая группа полицейских — более 15 человек — приступила к систематическому осмотру территории и построек, принадлежавших «колбасному королю».