Сравнение с монетой поразило Генерального прокурора – тот явно рассчитывал услышать нечто иное. В явной растерянности Трейн вернулся на своё место и принялся шептаться с помощниками. Судья распорядился отпустить свидетеля, и Бэбкок спустился в зал, но тут Генеральный прокурор встрепенулся и заявил, что желает продолжить его допрос.

Именно так выглядят красные кровяные тельца высших млекопитающих. Определение видовой принадлежности крови, найденной на уликах, относилось к числу важнейших задач судебной медицины. Проблема заключалась в том, что эритроциты человека и высших млекопитающих практически неотличимы при оптическом исследовании, а разница в их размерах не могла служить «индикатором истинности» судебно-медицинского заключения. Другими словами, на этот критерий нельзя было ориентироваться ввиду его высокой вариативности. Проблема определения видовой принадлежности крови была решена лишь в начале XX столетия и произошло это отнюдь не за счёт появления новых микроскопов, а благодаря изучению химических свойств крови. Этот прорыв в медицинской науке связан с работами выдающихся судебных медиков Фёдора Чистовича и Пауля Уленгута (имеется в виду т.н. «реакция Чистовича-Уленгута»).

Судья распорядился вернуть Бэбкока в свидетельское кресло. Допрос продолжился, а затем сцена повторилась в мельчайших деталях – Трейн стал совещаться с помощниками, судья снова отпустил Бэбкока в зал, после чего Генеральный прокурор заявил, что имеет намерение продолжить допрос. Бэбкок в третий раз занял свидетельское место. Глядя на судорожные попытки Генпрокурора Трейна выдумать какой-то такой хитро закрученный вопрос, который заставил бы свидетеля произнести двусмысленную фразу, всякий понимал, что вся линия обвинения проваливается на глазах. То, что прокуратура называла «научными доказательствами», таковыми не являлось, а «эксперт обвинения» Дэйна Хейс никакой не эксперт, а малообразованный шарлатан.

Продолжительный и совершенно бесполезный для стороны обвинения допрос Джеймса Бэбкока оказался изнурительным для его участников, но не лишённым интереса для наблюдателей.

Однако защита, как будто бы не довольствуясь публичным посрамлением противника, не остановилась на достигнутом и вызвала ещё одного научного специалиста. Таковым стал Джордж Харриман (George B. Harriman), стоматолог по образованию, профессор микроскопической анатомии Бостонского зубоврачебного колледжа (Boston Dental college). Этот эксперт дал показания, полностью соответствовавшие прозвучавшему ранее суждению профессора Бэбкока. Пожалуй, единственное отличие сказанного Харриманом от слов Бэбкока заключалось в том, что он немного иначе определил границы, в которых может изменяться размер кровяных телец человека – от 0,00026 (1/3800) дюйма до 0,0005 дюйма (1/2000). В остальном же всё, сказанное Харриманом, в точности соответствовало показаниям Джеймса Бэбкока.

Сторона обвинения снова продемонстрировала огромное желание добиться от свидетеля хоть какой-то оговорки или двусмысленной формулировки. Харриману было задано большое количество вопросов, в том числе о его образовании и опыте работы. Генеральный прокурор для чего-то поинтересовался размером кровяных телец лягушки [совершенно непонятно, для чего].