Тот факт, что Роджерс так тупо "подставился", лишь возбудил полицейских ищеек, взявших след (уж простите избитую метафору, но она очень подходит к месту). Следствие стало активно проверять финансовую деятельность Роджерса и, разумеется, отыскало много подозрительного. Прежде всего, выяснилось, что на трёх банковских счетах Роджерса лежали всего-то 20,88 $ и приходно-расходные операции по ним не совершались несколько лет. В период с 20 по 30 июня 1953 г. Роджерс потратил 1 006,51 $ на выплату кредитов, возврат долгов частным заимодавцам и различные покупки. А 30 июня в "Continental sales company" приобрёл военного имущества на 300 $, расплатившись тремя 100-долларовыми банкнотами. Последнее показалось следователям особенно подозрительно, поскольку было известно, что 3 или 4 таких банкноты в день своей смерти Уилльям Хэммель получил в кассе финансовой компании.

Наконец, последним "довеском" к обвинению Роджерса стал факт обнаружения в его доме пишущей машинки, которая, как оказалась, принадлежала убитому Хэммелю. Нет, это была не та машинка, на которой были отпечатаны оба экземпляра "заявления", а другая, почти новая, приобретённая Хэммелем примерно за месяц до гибели.

Этим, собственно, обвинительный материал против Джорджа Роджерса исчерпывался. Бывший радист "Морро Кастл" проходил обвиняемым сразу по двум уголовным делам, поскольку убийства отца и дочери расследовались независимо друг от друга. Ему даже предъявили для ознакомления два обвинительных заключения. Предполагалось, что Роджерс пройдёт через два судебных процесса. Однако на предварительных слушаниях судья удовлетворил ходатайство прокурора об объединении обвинений по двум расследованиям в одно двухэпизодное и согласился рассмотреть его в одном процессе. На суде Роджерс также продолжал отказываться от дачи показаний, предоставив адвокатам вести защиту так, как они посчитают нужным. В итоге присяжные заседатели признали Роджерса виновным по всем пунктам обвинения, и 24 сентября 1954 г. судья Пол Даффи (Paul J.Duffy) приговорил бывшего героя Америки к пожизненному заключению.

Воистину гримаса судьбы!

Ибо, как видно из разбора собранных следствием материалов, все обвинения против Роджерса строились на косвенных уликах. Никто не видел Роджерса 19 июня 1953 г. в одежде со следами свежей крови, никто не видел тогда же кровь на его руках или лице, никто не видел его с орудием убийства, и никто не находил окровавленный молоток среди его вещей или в его доме. Опытные адвокаты просто обязаны были отвести косвенные улики, показав несостоятельность обвинений, основанных на весьма сомнительных посылах. А в том, что доводы обвинения были весьма шатки, сомневаться не приходится – все они могут быть объяснены вне криминальной версии.

Чтобы убедиться в этом, повторим вкратце основные доводы обвинения и укажем в скобках их возможные опровержения.

– Важнейшим мотивом убийства послужило то, что Роджерс был должен Уилльяму Хэммелю 7 534,66 $, и последний, намереваясь покинуть навсегда Байонну, стал требовать возврата этого весьма крупного долга.  (Но не будем забывать, что это был давний долг, образовавшийся более чем за три года до гибели Хэммеля. Роджерс его постепенно погашал на протяжении всего этого времени. На это однозначно указывает собственноручная надпись Хэммеля на конверте, в который он складывал чеки, получаемые от Роджерса. Нет оснований считать, что последний намеревался "кинуть" своего компаньона или не признавал долга).

– Погибший опасался Роджерса, о чём написал в обоих вариантах отпечатанного на пишущей машинке «заявления». (При этом следует отдавать отчёт в том, что происхождение упомянутого «заявления» весьма туманно.