Типпит тащил коробки с кинопленкой. Толстяк Сид совал «на лапу» мексиканским копам. Порноактеры рассматривали каких-то женщин в наручниках.

Он увидел распахнутые окна казарм и разложенные в комнатах матрасы. Он увидел черные рубахи копов с повязками на рукавах.

Сиденья полицейских машин были обтянуты искусственным мехом «под леопарда». На женщинах были именные браслеты, какие надевают в тюрьме. Толпа рассеялась. Чернорубашечники расстегнули наручники на руках женщин. Кабикофф втащил в казарму киноаппаратуру.

Литтел принялся работать. От жары у него аж колени подкашивались. Объектив с трансфокатором позволял ему делать четкие снимки с приличного расстояния.

Он безостановочно делал снимок за снимком и наблюдал, как они проявляются. Потом аккуратно складывал их в спортивную сумку.

Он сфотографировал порноактрис в обнимку на матрасе. И Сида Кабикоффа, принуждавшего их к лесбийской любви.

Пенетрации. Групповые изнасилования искусственным членом. Порноактеров, хлещущих мексиканок до крови.

«Полароид» исправно выдавал снимки — один план крупнее другого. Все они обвиняли жирдяя Сида:

В том, что он подстрекал к непристойному поведению. В оскорблении действием. В съемках фильмов порнографического содержания с целью продажи на территории США — в нарушение в общей сложности девяти федеральных законов.

Литтел убил на это дело все сорок коробок пленки. И почти истек потом.

Зато он снял на пленку свидетельство того, что Сид Кабикофф:

Принуждал женщин сниматься в порнофильмах. Нарушал закон Манна о белом рабстве. Потворствовал похищению людей и сексуальным нападениям.

Щелк! — перерыв на обед — копы жарят тортильи на крыше авто.

Щелк! — одна из девушек-заключенных пытается удрать — копы ловят ее и насилуют.

Литтел побрел обратно к машине. Пересекая границу, он начал всхлипывать.

Он наклеил фотографии в альбом и успокоил нервы молитвой и поллитрой. Он нашел отличное место для того, чтобы выждать: на обочине подъездной дороги, метрах в восьмистах к северу от границы.

Дорога шла лишь в одном направлении. Это был единственный путь к границе штатов. Прекрасно освещенный — можно было даже разглядеть номера проезжающих машин.

Литтел стал ждать. Жужжание кондиционера не позволяло ему заснуть. Наступила полночь — и прошла.

Медленно, соблюдая все ПДД, ехали автомобили — пограничный патруль исправно штрафовал нарушителей до самого Мак-Аллена.

Мелькали огни фар. Литтел все всматривался в номерные знаки. Ему уже было не по себе от струи холодного воздуха из кондиционера.

Мимо проехал «кадиллак» Кабикоффа…

Литтел быстро поехал за ним. Пристроил на крышу красную «мигалку» и натянул лыжную маску.

Вспыхнул мигающий красный огонь. Литтел врубил дальний свет и принялся сигналить.

Кабикофф подъехал к его машине. Литтел поставил автомобиль наперерез ему и подошел к «кадиллаку».

Кабикофф вскрикнул — маска была ярко-красной, с белыми рожками черта.

Литтел помнил, что он угрожал ему.

Литтел помнил свои последние слова: ТЫ БУДЕШЬ ГОВОРИТЬ С ДЖИАНКАНОЙ С МИКРОФОНОМ, СПРЯТАННЫМ ПОД ОДЕЖДОЙ.

Помнил, как в руках у него оказалось оружие.

И как он просил Бога: ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ПОЗВОЛЯЙ МНЕ ЕГО УБИТЬ.

30.

(Майами, 29 августа 1959 года)

— Вонючие коммунисты обстреляли мою контору! Сперва Бобби Кеннеди, а теперь эти красные кубинские задницы!

На них оборачивались — Джимми Хоффа не умел говорить тихо. И вообще ланч с Джимми был мероприятием рискованным — этот свинтус постоянно плевался на тебя крошками и брызгал кофе.