Когда Джеймс думал о своих потерянных в этом городе воспоминаниях, в груди сжималось. Он узнавал это чувство. Джеймс испытал его однажды на ступенях лестницы, когда перед ним, словно из ниоткуда, возникло лицо той девушки, — не страх, не надежда, что-то на грани, не имеющее имени.

Часом позже Джеймс выехал из недр парома и миновал несколько обширных стоянок. Таможенник долго изучал его паспорт, в то время как его товарищ обследовал фургон. Чиновник перевел взгляд с фотографии в паспорте на лицо Джеймса и прищурился.

— Джеймс Пэдью? — подозрительно спросил он.

Чувствуя себя почти преступником, Джеймс ответил утвердительно. Таможенник, проверявший фургон, махнул рукой, и Джеймса отпустили. Серое шоссе оказалось пустынным. Джеймса удивил объем дорожных работ. Водители, чертыхаясь, сворачивали в объезд. В зеркале заднего вида Джеймс всякий раз с раздражением ловил глазами наклейку: «ВНИМАНИЕ! ОБЪЕКТЫ В ЗЕРКАЛЕ МОГУТ БЫТЬ БЛИЖЕ, ЧЕМ КАЖЕТСЯ», пока в сердцах не оторвал ее. Когда он въезжал на мост, сиявший в лучах утреннего солнца, его охватило дежа-вю: Джеймсу почудилось, будто каждое здание, дорожный знак или дерево словно обрели еще одно измерение. Они существовали здесь и сейчас, но, кроме того, жили в его памяти.

Окружающая действительность выглядела пугающе реальной. Это наблюдение относилось не только к тем зданиям и предметам, которые существовали в его прошлом, но и к тому, чего Джеймс никак не мог помнить. Вот ветер кружит по тротуару пакет от чипсов; школьница в темной юбочке стоит на автобусной остановке; чугунная баба ударяет в стену дома, предназначенного на снос. И все прекрасно обходятся без меня, подумал Джеймс. Когда я был здесь в последний раз, эта школьница наверняка ходила под стол пешком. Кто-то высунулся из окна многоэтажки — наверняка какая-нибудь старушка поливает цветы на окне. Эти мысли успокоили Джеймса. Здесь жили люди. Иногда с ними что-то происходило. Город не был созданием его воображения.

Джеймс ехал через центр. Миновав вокзал, он непроизвольно оглянулся и свернул налево, на Хайт-роуд. Мимо паба «Белый медведь» — Джеймс помахал рукой коричневатому невыразительному фасаду — и направо, на Грин-авеню. Справа зеленел парк, слева вдаль уходили улочки с домами, построенными во времена королевы Виктории. Названия их рождали смутные воспоминания и звучали словно заклинание: Кафидрэл-стрит, Хейс-стрит, Лаф-стрит, Мун-стрит, Бах-стрит…

Джеймс припарковался у обочины и вошел в парк. Утренняя дымка успела рассеяться, небо над головой сияло прозрачной синевой, в траве поблескивали капли росы. Лаяли псы, в пруду плескались утки, мамаши толкали коляски по тенистым аллеям. Распятая между столом и веткой дуба, в центре лужайки трепетала на ветру громадная паутина.

Он чувствовал, что разгадка где-то здесь, прячется в сумраке под деревьями. Ответы витали в воздухе. Его прошлое, настоящее и будущее сошлись в одной точке, и ему нужно отыскать нить, которая выведет из лабиринта.

Решено, подумал Джеймс, я стану частным детективом, а этот город — место преступления.

~~~

Джеймс въехал в тихий кампус и оставил фургон у здания библиотеки. Университетская парковка пустовала. До начала семестра оставалось четыре недели, и Джеймс надеялся, что ему удастся снять жилье подешевле. Офис открывался в десять, и, чтобы убить время, он отправился в кафе на Юниверсити-роуд.

Джеймс сел у окна и заказал черный кофе. Кто-то оставил на столе местную бульварную газетку. Джеймс пролистал новости о местных знаменитостях и невнятное сообщение о заложенной бомбе, затем страничку развлечений. Кроссворд уже успели отгадать. Он мельком просмотрел комиксы и колонку астролога.