Заказы сыплются как из рога изобилия. Я рисую график своего благосостояния, и вид этой кривой, взмывающей круто вверх, успокаивает меня. Сэм Кейн больше не редактор, зато теперь меня знают другие редакторы. Иногда они звонят и заказывают статьи: красотка из глянцевого журнала; музыкальный обозреватель из ежемесячника для футбольных болельщиков; редактор серьезного киноиздания. К весне 1996 года у меня столько работы, что я едва с ней справляюсь. Я ношусь по Лондону как угорелый: из офиса в гостиницу, из кинотеатров в места, где собираются всякие странные личности; слушаю музыку, записываю интервью. У меня нет времени, чтобы задуматься: это и есть та жизнь, к которой я стремился? Или скорость моих передвижений и есть самоцель? Сознаю ли я, что стремлюсь не к определенной цели, а убегаю от того, что оставил позади?

Работа целиком поглощает меня. Я исключаю из своей жизни все, что мешает продвижению к намеченной цели. Постепенно я вырабатываю туннельное зрение. Друзья, книги, сомнения, минуты удовольствий и скуки остаются на заднем плане. Весь этот балласт я недрогнувшей рукой сбрасываю вниз, и мой воздушный шар поднимается все выше и выше. Меня словно что-то ведет. Иногда я и вправду верю, что этот сумасшедший круговорот и есть то, к чему я стремился.

Вспоминаю сон, который приснился мне примерно в это время. Я на стадионе с родителями и школьными приятелями. Солнечный день. Самый обычный стадион: с беговыми дорожками и протертыми сиденьями с трех сторон арены. С четвертой стороны — странный прозрачный склон. Я не могу понять, из чего он сделан: изо льда, стекла или пластмассы. Во сне это скорее смесь всех трех компонентов. Я зачем-то решаю взобраться по склону. Друзья меня отговаривают. Я смеюсь над их страхами. И вот я разбегаюсь. Поначалу авантюра и впрямь кажется легкой, но чем выше я взбираюсь, тем труднее дается подъем, но я упрямо ползу вверх. Затылком я ощущаю взгляды друзей. Все затаили дыхание. Я начинаю понимать, в какую нелепую ситуацию попал. Склон становится почти вертикальным, и мне приходится тратить все силы, чтобы не сорваться. Желание покорить вершину внезапно проходит, остается только страх сверзиться вниз. И тут я просыпаюсь: парализованный ужасом, пальцы вот-вот соскользнут с гладкой поверхности. Я помню этот сон очень четко. Наверняка в нем содержалось какое-то предостережение, а я не придал ему значения. Это всего лишь сон, подумал я тогда, нечего забивать голову глупостями.

Комната обходится мне довольно дешево, к тому же я почти ничего не трачу на одежду и еду, и вскоре оказывается, что я скопил изрядную сумму. Она без движения лежит на банковском счете, символизируя мой успех. Каждый раз, нажимая клавишу и получая распечатку счета, я гордо изучаю колонки цифр. Я вложил в эти цифры всю душу. Это и есть я, с гордостью говорю я себе, а я дорогого стою! И каждый нолик словно еще одна запертая дверь между мной и той комнатой, где началась эта глава.

Я и сам не замечаю, как оказываюсь в некоей сюрреалистической петле: каждый раз, как я запираю еще одну дверь, передо мной неизбежно оказывается следующая, не отличимая от предыдущей.

Однажды вечером мне звонит подружка, с которой я расстался больше года назад. Она рассказывает о своем новом парне, работе, друзьях, родителях, страхах и надеждах, затем спрашивает, как жизнь. Я перечисляю журналы, для которых пишу, суммы гонораров, которые зарабатываю, и, не зная, что еще сказать, отключаюсь на полуслове, имитируя обрыв связи.

Я задумываюсь, чем заполнить пустоту, что образовалась в моей жизни. Ответ очевиден: людьми и вещами. Первое требует времени, тогда как второе — всего лишь денег, а их у меня предостаточно. Я отправляюсь в ближайший магазин электрических товаров и покупаю телевизор, спутниковую антенну, видеомагнитофон, стереосистему и портативный компьютер.