– Слушай, не пугай меня. Ты заговорил, как клинический шизофреник. Может, у тебя мания преследования? Тебе не кажется, что все вокруг шпионы и только и делают, что следят за тобой?

Ёшио сердито посмотрел на меня.

– Какие еще шпионы? Я же говорю тебе, я просто испугался. Поэтому и в школу не мог ходить. Я даже думал переехать к папе. Мы когда с ним встречались в Китайском квартале, я хотел у него узнать, можно ли мне немножко у них пожить. Честное слово!

Бедный Ёшио. Почему же он мне ничего не рассказал?

Мне стало так жалко его, что у меня заболело сердце.

– Я верю, – сказала я как можно мягче.

– Но у папы теперь маленькая дочка, и я решил, что не стоит его об этом спрашивать. Да и вообще, это была глупая идея с самого начала.

– Ты просто молодец! – сказала я. – Самостоятельный и независимый. Молодчина!

– Угу, – буркнул брат и принялся за свое ассорти, которое уже несколько минут стояло перед ним на столе.

Мне принесли кофе. Я пила его маленькими глотками, поглядывая на очередной пышный букет. Теперь это были яркие оранжевые гладиолусы и какая-то толстая коричневая лоза, извивавшаяся, словно змея. Почему-то я вспомнила лилии и легкие облачка кружевницы, и вслед за этим воспоминанием в памяти снова всплыло красивое женское лицо.

– Мне очень нравится Лапша, – вдруг сказал мой брат. – Она такая необычная, правда? Тебе она понравилась?

– Да. Она и правда удивительная. Знаешь, я просто сидела себе, отдыхала, читала книжку, а она вдруг подошла и заговорила со мной ни с того ни с сего. Она стояла вон там, с другой стороны стола, и ее лицо было наполовину заслонено цветами… Это было так красиво…

Я говорила о ней, и ее образ становился все четче и четче – как яркое воспоминание из детства, тонкий аромат, который, казалось, давно забылся, но нет, вот он плывет в воздухе, окутывает меня. Пьянит, как первая любовь. И на сердце вдруг становится так светло и печально…

– Слушай, давай ей сейчас позвоним, – сказал брат.

– Чего это ты так активизировался?

– Ну она же сама попросила. И вообще, мы с ней друзья…

Ёшио пошел к телефону – автомату, который стоял у входа в кафе. Я проводила его глазами, пока он не скрылся за дверью. Но через несколько мгновений он уже вернулся. Лапши, по-видимому, не было дома. Во всяком случае, на звонки никто не отвечал.

Ёшио принялся за остатки своих пирожных, я глотнула еще немного кофе. Потом поставила чашку на стол и принялась бездумно рассматривать керамическую посуду, выложенную аккуратными стопками прямо на подоконнике. В этом кафе вся посуда была исключительно японская – ручная работа местных мастеров. И кофе, между прочим, здесь жарили и мололи непосредственно перед тем, как его варить. И вся здешняя мебель была из натурального дерева. Может быть, поэтому, несмотря на довольно просторное помещение, атмосфера в кафе была по-домашнему уютной. Деревянный пол ласково скрипел под ногами у официантов, когда они сновали туда – сюда, разнося заказы. Здесь не принято было подавать гигантские пирожные с замысловатыми тюрбанами взбитых сливок. Во всем чувствовался утонченный, изящный, почти европейский стиль. Наверное, поэтому мне так нравилось приходить сюда после работы и выпивать ежевечернюю чашку чаю. Маленькие радости жителей большого города.

Во время своих вечерних чаепитий я обычно была погружена в себя и не обращала никакого внимания на окружающих. «Интересно, а вдруг она тоже приходит сюда каждый день?» – подумала я… и в этот момент Лапша появилась в дверях.

Ее появление сопровождалось нежным звоном маленького колокольчика, подвешенного у дверей. Вслед за ней в кафе вошли бестолковые шумные школьницы, которые сразу же столпились у витрины с пирожными.