Я едва сдержалась, чтобы не расплакаться. Он произнес эти слова так, что мне не оставалось ничего кроме как поверить, – это именно то, что он чувствует. Ему нелегко было рассказывать о своей прошлой жизни, о которой он так хотел забыть.

– Простите за бестактный вопрос, но между вами и Лап… и Канамэ… Ну, в общем, у вас получилось просто полюбить ее, как вы говорите, обычной любовью? – спросила я, удивляясь самой себе. Это действительно был бестактный вопрос. Пожалуй, самый бестактный за весь вечер.

– Мне кажется, что получилось, – задумчиво ответил Месмер. – Несмотря на юный возраст, Канамэ была девушкой с очень сильным характером. Я никогда раньше не встречал таких женщин, как она. Она не боялась меня, и я чувствовал, что не могу влиять на нее, как влиял на других. Сколько бы я о ней ни думал, какими бы ни были мои чувства по отношению к ней – это никак на ней не отражалось. Поэтому я считаю ее своей первой любовью. Она сделала меня по-настоящему счастливым. Она знала обо мне все. Какое это было счастье – любить кого – то, кто любит тебя не из страха, а просто по велению собственного сердца. Благодаря ей я поверил в себя.

– Вот оно что, – глубокомысленно заметила я.

Со стороны казалось, что Лапша нисколько не переживает из-за разрыва отношений со своим женихом. Я уже поняла, что она была необычной женщиной. Такие никогда не меняются. У нее не было прошлого, и она не загадывала ничего на будущее. По крайней мере, ее глаза, устремленные на меня, говорили именно об этом. Я запомнила ее взгляд навсегда… У нее не было возраста, она казалась одновременно и юной, и вечной. Как будто она прожила в этом мире уже очень долго: столетие за столетием, с каждым прожитым мгновением все глубже осознавая какую-то главную истину.

– Но теперь она, кажется, решила попробовать пожить без вас. Просто как самая обычная студентка женского колледжа.

– Да. Она всегда об этом мечтала. Если бы она осталась со мной, ей бы пришлось общаться с людьми, которых она презирает, и вести совершенно неприемлемый для себя образ жизни. Поэтому у нас не было выбора, и мы расстались. Это произошло по обоюдному согласию. Единственная проблема, которая так и осталась нерешенной, – это вопрос с Ёшио.

– Вы очень хорошо мне все объяснили, – сказала я.

– Пожалуйста, передай Канамэ привет от меня. Объясни, что я вовсе не хотел давить на мальчика. Скажи, что я не сержусь на нее и надеюсь, что она не сердится на меня. Расставаться всегда нелегко, особенно когда это сопровождается таким вот досадным взаимонепониманием…

Месмер снова сделался ужасно грустным. Мне стало его жалко.

– А давайте как-нибудь соберемся все вместе, вчетвером, и обсудим эту вашу проблему. Я спрошу у Канамэ и у Ешио, что они думают по этому поводу. Мне кажется, что они поймут и не будут возражать против этой встречи, – предложила я первое, что пришло мне в голову.

Он не ответил, и я решила пока что не уходить. Посидеть с ним еще немного. Он был таким печальным, как всякая человеческая история, как одинокая заброшенная могила, над которой носится холодный неприветливый ветер.

Все мы иногда испытываем подобное чувство – чувство неизбывного горя. Но то, что испытывал сейчас Месмер, было квинтэссенцией горя. Поэтому я не смогла уйти, хотя и знала, что ничем не могу ему помочь. Бесчисленные и безнадежные ночи, когда я лежала в темноте, тщетно пытаясь убедить себя, что одиночество – это фикция, многому меня научили. Памятуя об этих горьких уроках, я решила не оставлять его одного.

А может быть, он меня просто загипнотизировал?

Все было полно боли.