Подходя к подъезду, она заметила одинокого мужчину, сидящего на скамейке, явно кого-то поджидавшего. Скользнула равнодушным взглядом и отвернулась.

– Настя, – негромко позвал ее незнакомец. От неожиданности она вздрогнула, замешкалась на секунду, ей захотелось быстро шмыгнуть в подъезд, но она почему-то помедлила. А потом отступать было поздно. Незнакомец уже стоял рядом.

– Геннадий Борисович? – удивилась Настя. В голове мгновенно наступил хаос. Мысли кружились, как усилившийся снегопад.

– Что вы здесь делаете?

Его черное пальто было припорошено снегом, снежинки запутались в волосах. Наверное, он замерз, потому что был без шапки, а на улице заметно похолодало, да еще и ветер поднялся.

– Настя, нам надо поговорить, – заявил он.

Настя растерялась окончательно:

– О поступлении? – вопрос прозвучал тупо. Она это почувствовала.

– Не совсем, – отозвался он.

«Что же с ним делать? – попыталась собраться с мыслями Настя, – домой пригласить? Неудобно как-то… но почему неудобно? Он ведь преподаватель, представитель какого-то ВУЗа… кстати, я так и не поняла, какого. Но что ему от меня надо?».

– Я бы вас сейчас пригласила, да родителей дома нет, – залепетала Настя, – Пожалуйста, заходите вечером, – вежливо предложила она, указав на подъезд. Он проследил за ее рукой, покачал головой:

– Нет, это конфиденциальный разговор.

«Вот это номер! – растерялась Настя, – о чем таком он хочет со мной поговорить?».

– Ты не волнуйся, Настя, – почему-то он резко перешел на «ты», – это разговор касается непосредственно твоего будущего…

«Ого! Непосредственно моего будущего! Так почему же ты, Геннадий Борисович, не хочешь зайти ко мне домой и поговорить об этом с моими родителями? Нет, что-то тут не так» – догадалась Настя.

– Думаю, вам все-таки, лучше поговорить с родителями, – сказала она вслух.

Но Геннадий Борисович и не подумал отступать. Он посмотрел прямо ей в глаза:

Настя поежилась под его взглядом, он почему-то, перестал ей нравиться.

– Родители здесь ни при чем, – его голос прозвучал негромко и вкрадчиво.

– Я вас не понимаю, – холодно ответила она, – извините, но мне пора домой. Настя решительно направилась к подъезду.

– Настя!

Он догнал ее, когда она уже открыла дверь. Настя даже успела заметить, как в подъезде мигает лампочка под потолком.

– Погоди! – он схватил ее за локоть. Она хотела вывернуться. Но не успела.

Мир покачнулся. Земля рванула из-под ног, дом вместе с подъездом, мигающей лампочкой в полутемном вестибюле, лег на бок. Настя в безотчетном ужасе поняла, что она куда-то падает, и что это «куда-то» – бесконечность.

Потом мир потек, смазался, превратился в размытые серые тени и исчез. Вместо него наступило ничто, или нечто, где ничего не было, и быть не могло. Настя умирала, но смерть, почти захватившая ее, все никак не наступала окончательно.

– Извини, – услышала она на грани небытия, – в первый раз это неприятно…

Он отпустил ее локоть. Ноги не держали. Настя стала оседать, он подхватил ее. Сумка соскользнула с плеча и с мягким стуком упала.

Настя случайно прикоснулась щекой к жесткому ворсу его пальто, и ощутила запах сандалового дерева, шерсти и подтаявшего снега.