— Прекрасно! Но где же может быть этот Вади Хамра? — спросил Морис.

— Примерно здесь. — Джамал поставил крестик на своем рисунке. — Вади должен состоять из двух узких ущелий, встречающихся под острым углом. Там, где ущелья находят друг друга и где простирается долина Вади, по преданию и находится оазис. Достигнув его, мы сможем наполнить водой бурдюки, уйти из долины Вади по северо-западному ущелью и через четыре-пять дней пути выйти на караванную тропу за колодцем Бир Хамид. Мы окажемся там раньше, чем Тибу эль-Дин со своей бандой. Только не будем сейчас решать, как мы поступим дальше.

— Над этим мы позже поломаем головы, — согласился Мак-Айвор. — Главное, что у нас появилась возможность подкараулить этот караван!

— Да, Вади Хамра действительно дает такую возможность. Но это всего лишь легенда, а не твердое знание, основанное на личном опыте, если я правильно понял шейха Салехи, — мрачно произнес Морис.

— Ты прав. Я действительно не пытался найти Вади Хамра, хотя ходил в Пустую четверть и добирался даже дальше того места, в котором может находиться оазис. Но то, что мне известно о Вади Хамра и «доске тысячи образов», — это больше, чем просто легенда. Эти сведения я получил в основном от своего деда и частично от отца.

— Но что же они тебе рассказали? — снова спросил Герольт. — При чем здесь эта странная пластинка? И как она может привести нас в оазис?

Джамал надолго замолчал, будто все время мира оказалось в распоряжении путников. Наконец он произнес:

— «Братья неба» — не столько указатель пути к Вади Хамра, сколько ключ к его секретному входу и своего рода хабир, который приведет к выходу из его северо-западного ущелья. Когда-то таких пластин было восемь, и эта — одна из них. В давние времена они принадлежали Вади аль-Хараса.

— И кем были эти «хранители долины»? — спросил Тарик.

— Они были лучшими воинами моего племени, — ответил Джамал. — Мой дед и сам знал о них мало, потому что те времена давно прошли. Но ему было известно, что наше племя охраняло эту тайную долину. Так было до тех пор, пока наших предков оттуда не изгнали, в результате чего им пришлось искать новую родину. Место, которое должны были охранять лучшие воины нашего племени, дед называл также Вахат аль-Нифус аль-Сайха.

— «Оазис странствующих душ»? — тихо повторил Мак-Айвор. — Это ни о чем не говорит.

— Не спрашивайте меня, почему это место так называется, — продолжил Джамал. — При всем желании я не смог бы сказать вам больше. Когда дед посвящал моего отца в тайну «доски тысячи образов», он лежал на смертном одре и уже едва мог говорить. Я так и не понял всего, что он тогда сказал. Собственно, я и не должен был слышать этот разговор. Отец и дед просто не заметили моего присутствия. Я тогда был младше, чем эта девочка, Элоиза. А когда к предкам уходил мой отец, он уже помнил меньше, чем я сам. Возможно, так получилось потому, что я вырос с этим знанием и постоянно думал о заветном оазисе. Кроме того, мой отец относился к этой легенде так же, как и наш хабир. Поэтому он и забыл его.

— Что еще ты запомнил из того рассказа? — спросил Морис.