Палач левой рукой схватил длинный локон Беатрисы, грубо рванул его назад — так, что девушка издала полный смертной тоски крик, — и отсек волосы у самой ее головы. Затем он толкнул ее в спину коленом. Девушка распласталась на каменных плитах. С гримасой отвращения на лице палач бросил волосы к ее телу.

— Брось ее в подвал вместе с сестрой, но отдельно от рыцарей, — приказал эмир евнуху. — А их самих ты переведешь в другую камеру, а затем обыщешь прежнюю до последней царапины на стенах. Возможно, они и сейчас там что-то прячут. Отныне ты отвечаешь за них головой!

— Слушаюсь, благородный эмир! Тебя больше не побеспокоит этот рыцарский сброд, — заверил посеревший от страха Кафур.

— Но сначала позаботься о том, чтобы обоих наших дворян подвесили к перекладине в стойле. И пусть они отведают кнута! — распорядился Тюран эль-Шавар Сабуни. — По двадцать ударов — не больше и не меньше!

С этими словам эмир покинул задний двор и направился в сад.

Жизнь тамплиеров полна страданий, и за годы службы Герольт успел натерпеться боли, полученной от ранений. Но одна только мысль о предстоящем испытании приводила его в ужас. Герольт уже не мог сдержать злость на Мориса.

— Ты действительно выработал великолепный план, — гневно прошептал он.

— Иншалла! В этот раз моя идея, возможно, была не слишком хороша. Но в другой раз я обязательно послушаюсь тебя, — ответил француз. По нему было видно, как сильно он переживает. Благоразумие пришло слишком поздно, и им обоим предстояло кровью расплатиться за содеянную глупость. Но эта плата могла быть гораздо выше, о чем свидетельствовали отрубленная голова и окровавленное тело Махмуда, неподвижно лежавшие на земле.

14

Лодка спокойно плыла вниз по реке. На двух плохо одетых мужчин, сидевших в ней, никто на берегу или на проплывшей рядом лодке не пожелал бы взглянуть во второй раз. На Ниле такие бедняки, даже перед наступлением темноты продолжающие опускать сети в воду, надеясь хоть на самый ничтожный улов, представляли самое заурядное зрелище.

— Осторожнее, сейчас появится дворец, — произнес сидевший на корме Тарик. Он продолжал перебирать дырявую сеть, в то время как Мак-Айвор работал веслами. — Держись от острова на приличном расстоянии. И опусти голову ниже. Охранники не должны увидеть повязку на твоем глазу, даже если взглянут на нас случайно.

— Я уже осторожен, — ответил Мак-Айвор. Он сменил обременительную бурку на поношенную одежду и куфью — платок, который носили на своих головах феллахи. Исцарапанный железный колпачок на глазу он спрятал под другим платком, чтобы тот не выделялся на его лице даже издалека.

Сейчас течение проносило их на расстоянии сорока-пятидесяти шагов от западного берега острова Рода с его величественными усадьбами. Ежегодный разлив Нила продолжался, и поэтому вода в реке сохраняла красноватый оттенок. Едва Мак-Айвор успел ответить, как заросли пальм на берегу острова закончились и показались высокие стены дворца эмира Тюрана эль-Шавара Сабуни.

Рыцари принялись украдкой разглядывать его, делая вид, что заняты починкой сети. В действительности же они смотрели на каменную пристань, на канал, уходивший вглубь острова по направлению к дворцу, и на караульные посты. Пристань эмира доходила до южной границы его владений. Она имела шагов пять в ширину и двадцать в длину и располагалась параллельно стене дворца. Рядом с узкой, обитой железом дверью в стене, через которую мог пройти только один человек, стоял домик с крышей из пальмовых листьев. В тени этого дома сейчас бездельничали четыре вооруженных охранника в черной, украшенной золотыми галунами одежде.