— Какое разрешение у их приборов? — спросил Лио.

— Мы не знаем.

— До концента светителя Тредегара две тысячи миль, — сообщил Барб на случай, если кому-нибудь интересно. Это и впрямь было интересно.

— Есть местная организация, связанная со скиниями. Её члены постараются найти машины и водителей, чтобы доставить вас на место.

— Люди небесного эмиссара? — опередил меня Арсибальт.

— В том числе они.

— О нет! — воскликнул кто-то. — Меня одна во время аперта пыталась обратить. Ну и жалкие же у неё были доводы!

— Хо-хо-хо-хо! — раздалось совсем близко от меня.

Я обернулся. У меня за спиной стоял фраа Джад с пакетом и рюкзаком. Он смеялся негромко, и больше никто не обратил на него внимания. От него пахло дымом, и пакета он даже не раскрыл. Заметив, что я обернулся, фраа Джад весело поглядел мне в глаза.

— Сдаётся, власти предержащие обмочили штаны, — сказал он. — Или что там сейчас носят.

Все остальные были так ошарашены, что по большей части молчали. Тут у меня было преимущество — я привык к этому чувству. Как Лио привык, что его бьют по лицу.

Я влез на каменную гостевую скамейку перед планетарием.

— К югу от концента, недалеко от вековых ворот, на западном берегу реки есть большая крыша на сваях, перекинутая через воду. Рядом с ней — цех. Не заметить его нельзя — это самое большое здание в округе. Там можно будет встретиться. Пойдём группами, как сказала суура Трестана. Соберёмся в цехе и составим какой-нибудь план.

— Во сколько встречаемся? — спросил кто-то из столетников.

Я задумался.

— Давайте встретимся, когда у нас... когда у них прозвонят к провенеру.

ЧАСТЬ 6. Странник

Странник. 1.  Теор, переживший гибель Орифены и скитавшийся по древнему миру в одиночку или в обществе себе подобных. 2.  В современном языке, инак, в силу исключительных причин покинувший матик и путешествующий по секулярному миру, стараясь по возможности соблюдать дух, если не букву канона.

«Словарь», 4-е издание, 3000 год от РК.

Мы по очереди переоделись в уборных. Кроссовки сразу довели меня до исступления. Я их сбросил и сунул под скамью, потом отыскал на полу притвора чистое место, чтобы расстелить и сложить стлу. Для этого пришлось нагибаться и садиться на корточки — непростое дело, когда на тебе штаны. С трудом верилось, что люди носят их постоянно!

Превратив стлу в свёрток размером с книгу, я обвязал её хордой и убрал в пакет вместе со сжатой сферой, а пакет затолкал в рюкзак. На другой стороне притвора Лио пытался в новой одежде проделать искводошные упражнения — выглядело это так, будто у него церебральный паралич. На Тулию ничего не налезло, и сейчас она договаривалась поменяться одеждой с одной из столетниц.

Это конвокс?

Теперь да.

Конвоксов было всего восемь. Первый совпал с Реконструкцией. После этого их проводили в начале каждого тысячелетия, чтобы подготовить издание «Словаря» на следующую тысячу лет и позаботиться о других делах, затрагивающих милленариев. Один конвокс собрали в связи с Большим комом и ещё по одному в конце каждого Разорения.

Барб сделался беспокоен, потом непоседлив, потом и вовсе разошёлся. Никто из иерархов не знал, как его унять.

— Ему не нравятся перемены, — напомнила мне Тулия. Подразумевалось: он твой друг, ты с ним и разбирайся.

Большого скопления людей Барб тоже не любил, поэтому мы с Лио оттеснили его в угол, где расположился лагерем Арсибальт со стопками книг.