Указания просочились во двор. Все развернулись и пошли к машинам. Лио вытащил обойму, затем по отдельности вручил её и пистолет Эстемарду. Тот нехотя вышел вместе с Крисканом. Как только они скрылись за самодельными воротами, фраа Джад начал сдирать со стены листы. Мы с Лио присоединились и отдали весь собранный урожай Джаду. Тот сложил почти все фототипии в стопку, а те, на которых была яма, протянул мне.

Тысячелетник вышел из клуатра Ороло и затолкал все листы в жаровню. Потом вытащил из продуктового ящика коробку спичек.

По этикетке я заключаю, что это некий праксис получения огня, — сказал он.

Мы показали ему, как пользоваться спичками. Он поджёг листы. Мы стояли и смотрели, пока они не обратились в золу. Фраа Джад поворошил её палкой.

— Пора на пикник , — объявил он.

На спуске с холма, подпрыгивая в открытом кузове, словно бутылки в ящике, мы смотрели, как на лужайке перед скинией идут приготовления к пикнику. Судя по всему, здешние жители относились к пикникам так же серьёзно, как к религиозным службам.

Фраа Джад, видимо, думал о чём-то другом и молчал почти до самого Пробла. Перед въездом в посёлок он постучал по кабине кузовиля и на орте спросил Крейда, можно ли тут остановиться. На совершенно чудовищном орте Крейд ответил, что, конечно, можно.

Мне и в голову не приходило, что человек вроде Крейда может знать наш язык. Впрочем, логика тут была. Контрбазиане отвергают священников и других посредников. Они уверены, что всё вычитают в писаниях сами. Большинство читает переводы на флукский. Однако легко представить, что особенно ревностные сектанты вроде жителей Пробла выучили классический орт, чтобы не доверять свои бессмертные души переводчикам.

Фраа Джад дал понять, что мы с ним должны выйти. Я спрыгнул на землю и протянул ему руку — больше из уважения, потому что на самом деле он в помощи не нуждался. Мы прошли шагов сто до поворота дороги, откуда открывался особенно красивый вид через пустыню на горы. На вершинах кое-где лежал снег, по склонам плыли пятна облаков.

— Мы почти как Протес над Эфрадой, — заметил фраа Джад.

Я улыбнулся, но не рассмеялся. Многие считают труды Протеса неприлично наивными. Если их и упоминают, то в шутку либо с иронией. Однако такая тенденция рождалась и умирала сотни раз. Я не знал, как отнесётся к ней тысячник, чей матик последние шестьсот девяносто лет был полностью отрезан от мира. Чем дольше я глядел на фраа Джада и на тени облаков, тем больше радовался, что не хмыкнул.

— Что, по-твоему, думал Ороло, когда на это смотрел? — спросил фраа Джад.

— Он был большим ценителем красоты и любил смотреть на горы со звездокруга, — ответил я.

— Ты думаешь, он видел красоту? С таким ответом не промахнёшься, поскольку здесь и впрямь красиво. Но о чём он думал? Какие связи подсказывала ему красота?

— На этот вопрос я не могу ответить.

— Отвечать не надо. Задай его.

— Чего именно вы от меня хотите?

— Отправляйся на север и найди Ороло.

— Тредегар на юго-востоке.

— Тредегар, — задумчиво проговорил фраа Джад, будто только что видел его во сне. — Туда я вместе со всеми остальными отправлюсь после пикника .

— Мы и так слишком много себе позволили, — сказал я. — Потратили целый день...

— День. День! — Фраа Джада, тысячелетника, насмешило, что я придаю значение одному дню.

— На поиски Ороло может уйти не один месяц, — продолжал я. — За такое опоздание меня отбросят. Или по меньшей мере назначат мне ещё главы.

— Какая у тебя последняя?

— Пятая.

— Девятая, — сказал фраа Джад. В первый миг я подумал, что он меня поправляет. Потом испугался, что это приговор к главам с шестой по девятую.