Праксисты применили силу самой воды. Далеко за пределами концента, над водопадом — то есть заведомо выше наших голов — в каменном русле выдолбили бассейн, вроде открытой цистерны, и провели от него акведук в обход водопада, моста и излучины. Местность тут была пересечённая, поэтому на части пути пришлось пробить короткий туннель, на части — возвести каменные опоры. Преодолев таким образом полмили, вода ныряла под землю и проходила по трубе под теперешним поселением бюргеров. Перед дневными воротами она под напором била из двух отверстий, наполняя пруд. Через середину пруда, точно между фонтанами, шла дамба, соединяющая центральную площадь бюргерского поселения на севере с нашими дневными воротами на юге.

Пруд находился выше уровня реки. В его дне были устроены стоки с огромными шаровыми клапанами из полированного гранита. Один сток снабжал водой пруды, каналы и фонтаны на территории примаса, а ниже по течению разграничивал унарский и деценарский матики. Ещё три переходили в целую систему труб, сифонов и акведуков, ведущих к годовым, десятилетним и вековым воротам. Воду в них пускали только на аперт, как теперь, когда гири часов открыли два клапана и направили её в годичную и десятилетнюю системы.

Метод, возможно, и впрямь несколько чудной, к тому же не очень надёжный. Зато у него было одно преимущество, которое я обнаружил только сегодня. Система заполнялась медленно, поэтому, когда церемония закончилась, мы высыпали из собора и быстрым шагом двинулись вслед за водой, которая хлынула в акведук, идущий вдоль семи лестниц, мимо клуатра и дальше к реке.

Здесь через неё был перекинут каменный мост. На ближнем к нам берегу он кончался круглой башенкой, на дальнем — бастионом внешней стены концента. В башне была цистерна, которая сейчас наполнялась водой из акведука. Над лопастями водяного колеса завис её изогнутый край, похожий на носик кувшина. Почти все мы успели как раз к тому моменту, когда цистерна переполнилась и колесо начало проворачиваться под давлением струи. При помощи нержавеющих шестерён колесо приводило в движение вал толщиной с мою ногу (если не знать, для чего эта штука, можно было принять её за очень толстый поручень моста). На том берегу, в бастионе, вал соединялся через ещё одну передачу с шарнирами ворот.

Услышав скрип петель, мы поспешили к воротам, но потом невольно притормозили, потому что не знали, чего ждать дальше.

Ну... не совсем так. Мы вполне представляли, что увидим. Правда, я по молодости ещё иногда позволял себе забыть о граблях Диакса, если увлекусь какой-нибудь идеей. История Ороло о матике, который дрейфует во времени по разрыву причинно-следственных областей, запала мне в душу. Так что на несколько секунд я дал волю воображению и притворился, будто живу в таком матике и действительно не знаю, что окажется за воротами: нажевавшиеся дурнопли пены с вилами или бутылками зажигательной смеси; голодные, обессиленные пены, приползшие, чтобы выковырять из земли последнюю картошку. Паломники-мошианцы, которые хотят взглянуть в лицо очередному богу. Горы трупов до горизонта. Девственный лес. Самое интересное будет, думал я, когда ворота приоткроются настолько, чтобы в них прошёл один человек. Кто это будет — мужчина или женщина, старик или юноша, с автоматом, младенцем, сундуком золота или бомбой в ранце?

Двери продолжали открываться. Вскоре мы увидели десятка три мирян, пришедших посмотреть аперт. Некоторые замерли перед воротами в одной и той же странной позе. До меня не сразу дошло, что они снимают нас спилекапторами или жужулами, а потом пересылают картинки тем, кто далеко.