-  Например? - спросил Сигизмунд.

    Вика огляделась.

    -  «Холодильник». «Газовая плита». «Телевизор»…

    Сигизмунд похолодел.

    Вика, поглощенная ходом своих рассуждений, продолжала со страшным напором:

    -  Современная газета оперирует, кажется, двумя тысячами слов. Всего. Гениальный филолог может создать такой запас. Теоретически. То есть, чисто теоретически на лексическом запасе вашей девушки можно выпускать готскую газету… Если считать, что она - именно гениальный филолог.

    -  А вы в этом сомневаетесь?

    -  Да, - прямо сказала Вика. - По-моему, она вообще не филолог. Это ее родной язык. И потом - песни…

    -  А что песни?

    -  Размер. Это скальдический размер. Только очень архаичный. Если лексику можно как-то воссоздать, по аналогам, то размер…

    -  То размер тоже, - сказал Сигизмунд. - Вы же определили.

    -  Не верю, - сказала Вика. Она подумала немного. - Конечно, есть еще одно объяснение, совершенно левое. Помните, была такая книжка - «Жизнь до жизни», кажется, Моуди?

    Сигизмунд не помнил. Его мало интересовали подобные дисциплины. Пусть ими всякие воркутинские бодхисатвы интересуются, а у Сигизмунда своих дел по горло.

    -  Моуди довольно толковый психоаналитик, судя по его книге. Но на основе его исследований возросло немало шарлатанский теорий. В частности, согласно одной, человек может отправиться - сознанием, конечно, - в одно из своих предыдущих воплощений. И там застрять.

    -  А вы в это верите?

    -  Нет, - тут же ответила Вика. - Хотя, опять же, был необъяснимый эпизод со Львом Николаевичем Гумилевым… Гумилева-то вы хоть знаете?

    Гумилева Сигизмунд знал.

    -  Однажды, находясь в состоянии смертельной усталости, он пришел домой, лег на диван и примерно час говорил на неизвестном языке. Потом очнулся, но ничего не помнил.

    -  Странно, - проговорил Сигизмунд. - Может, липа?

    -  Гумилев был вообще странный. И во многом непонятный. А насчет случая с неизвестным языком - нет, не липа, мне очевидец рассказывал… Но Гумилев ничего не помнил. А ваша девушка почему-то застряла.

    Они помолчали. Потом Вика сполоснула чашки и, решившись, будто в воду бросилась - попросила:

    -  Сигизмунд, вы не могли бы мне позволить посмотреть кассету еще раз? Там огромная информация… Я еще не знаю, что с ней делать. Знаю только, что вы ее использовать не сможете. А я, может быть, смогу. Не исключено, что таким образом мы выйдем на след Лантхильды.

    Сигизмунд видел, что сейчас Вика готова на все. Она, кажется, даже не заметила золотую лунницу. Ее вообще не волновало - золото это или не золото. Информация. Вот за что она удавится. Или удавит. Такая же шальная, как Аська, только по-своему.

    Она стояла у раковины, вцепившись в край, и говорила, не поворачиваясь, монотонно:

    -  Понимаете, мне просто необходим материал для анализа. Хотя бы записать эти слова… Я сообщу вам все результаты, если хотите.

    Он почти не воспринимал слов - только интонацию.