-  Я пойду, - сказала она тихо. - Уже поздно.

    Он не отреагировал. Курил. Отгонял воспоминание о плачущей перед камерой Лантхильде.

    Спохватился, когда Вика уже натягивала сапоги.

    -  Вы куда?

    -  Домой. - Она говорила нарочито-бесстрастно.

    -  Да бросьте вы.

    -  Мне лучше уйти. - Она посмотрела ему в глаза. Он увидел, что Вика в настоящем смятении.

    -  Знаете что? - сказал Сигизмунд, берясь за куртку. - Пойдемте прогуляем кобеля. И не надо ничего говорить. Куда вы пойдете? К Аське? Там никакого электрошокера не хватит, чтобы всю их кодлу угомонить.

    Она молча вышла с ним во двор. Побродила в сторонке от Сигизмунда по тающему снегу. И когда они уже возвращались, сказала ему негромко:

    -  Спасибо.

    Глава четвертая

    Засыпая, Сигизмунд слышал, как Вика возится за стеной. Он выдал ей постельное белье и показал на «светелку».

    Утром, выбравшись на кухню, он увидел Вику. Она стояла у плиты - варила кофе. На Вике была без спроса взятая из шкафа мужская сорочка. Сигизмунд подивился викиной голенастости. Когда она приходила в джинсах, это не так бросалось в глаза.

    Нимало не смущаясь своей голоногостью - принято так на Западе, что ли? - Вика повернулась к нему, спокойно улыбнулась.

    -  А я тут немного похозяйничала. Кофе будете пить?

    Сигизмунд поблагодарил, сел за стол.

    -  Вы завтракаете по утрам? - спросила Вика.

    -  Честно говоря, нет.

    -  Плохо. А меня приучили завтракать тостами. Я привезла из Рейкьявика тостер… Надеюсь, аськины упыри его не сломали.

    Вика поставила перед Сигизмундом чашку кофе. Он курил и смотрел на Викторию сквозь дым. Видел, что ее спокойная доброжелательность скрывает бешеное волнение. Он вообще много что видел. Сегодня.

    -  Вы знаете, - начала Вика, усаживаясь с чашкой напротив него, - вчерашняя кассета перевернула все мои представления.

    -  О Лантхильде?

    -  Вообще обо всем. В частности, разлетелась в прах моя версия о гениальном, но сумасшедшем филологе. Та девушка, которую я вчера видела… она не сумасшедшая. И не филолог.

    -  Из чего вы это заключили?

    -  Понимаете… Предположим, верна моя первая гипотеза. Исключительно одаренный филолог - кстати, сколько ей лет? не больше двадцати? - изучая готский язык, стремится преодолеть вопиющую недостаточность лексического материала. - В викиной речи опять явственно начал проступать акцент. - Понимаете? Очень мало текстов. И тексты очень специфические. Четыре евангелия, да и те не полностью. Фонетика гипотетична. Отчасти восстанавливается на основе изучения латинского произношения готских имен, отчасти - путем применения общих закономерностей развития германских языков. Но только отчасти. Хорошо. Она изучает весь дошедший до нас объем готской лексики. Она дополняет этот недостаточный лексический запас словами родственных языков. Она жестко придерживается какой-то одной, своей, фонетической системы. Заметьте, все это мертвые языки, а ей всего двадцать лет. Спрашивается - когда она успела? Но хорошо, предположим, успела. Она создает этот искусственный язык на базе готского. В конце концов, и нынешний израильский иврит реконструирован… Но ведь она на этом своем языке РАЗГОВАРИВАЕТ.