-  Двадцать четвертого? - спросил Сигизмунд.

    Аська глянула на него.

    -  Двадцать четвертого она умерла.

    -  Отчего она умерла? - спросил Сигизмунд.

    -  А тебе интересно, Морж? Спалилась она, понял? Дерьмо купила, понял? Торчки говорят: через день еще одного нашли там же, понял? Она обычно осторожничала, в другом месте брала, а тут припекло, соседи говорят - вены резала, посуду била… А потом денег добыла и побежала… Мент сразу сказал: юленькина работа. Наварила, сука, палева и толкала левым… Взять бы эту Юленьку… Это мент так говорил. А не возьмешь, отмазывают. - Аська вздохнула и добавила: - Жуткая штука игла, Морж. Ведь за полтора года баба сгорела…

    -  И дети остались? - спросил Сигизмунд, чтобы хоть что-то спросить.

    -  Двое…

    -  Погоди, - сказал Сигизмунд, являя осведомленность, - люди же десятилетиями торчат - и ничего…

    -  Кто в шестнадцать лет начал - те и вправду «ничего». Десятилетями тянут. Иногда. А быстро старчиваются, Морж, опускаются и мрут дилетанты. Кто в тридцать начал. Эти - да… Да ладно, тебе-то какая разница… Господи, Морж, как мне херово! Ты себе не представляешь, как мне херово! Ты бы видел эти рожи на похоронах. Все ходили опрокинутые… Она же как подсела, так сразу почти со всеми разошлась. Кто ее хоронил - все с ней последний год почти и не общались. Друг другу чуть не морды потом били: разбирались, кто «мог» ее с иглы снять и не снял… А кто снимет? Она вон снимала - доснималась, сама села. Никто, Морж, никого снять не может. Можно только подсесть. Понял? О-ох… Тусня все знакомая. Поглядела я на них, Морж, поглядела - рожи все сайгоновские, постарели, потускнели, скучные все, задрюченные… Глазу не на ком зависнуть. Разобщенные, каждый сам по себе. Иные так и вовсе прилично выглядели, обуржуазились, блин… Тусовались по одному, по двое, бродили по крематорию… Сказать-то друг другу уже нечего… Проехали. И она в гробу лежит, незнакомая, чужая, стриженая какая-то… И тоже старая. Морж, у тебя курить осталось?

    Сигизмунд сходил в комнату, пошарил в карманах куртки, принес пачку.

    Аська задымила.

    -  И как все быстро, Морж! Еще вчера казалось, что молодость - это навсегда… Еще вчера пели «Сперма бьет, сперма бьет из кальсонов на живот…»

    -  Да это же Мурр! - почти обрадовался Сигизмунд.

    -  Так ты Мурра знаешь?

    -  Ну… Да. Я его… спонсор.

    -  А, так это ты тот мудила, который вечно ему денег обещает! Мурр тебя отменно крыл. Напился, в драку полез, я его увела гулять - он мне все рассказал: и как без гитары петь не может, и как спонсор, сука, денег жмотится дать…

    -  Ну нет у меня, - сказал Сигизмунд. - Я бы ему и гитару купил, и студию, и менеджера, и нимфеток - были бы деньги…

    -  Слушай, Морж, может, ты и других из той тусни знаешь? Грега знаешь?

    -  Знаю…

    -  Не изменился ни хрена. А Дракона?

    -  Это какой?

    -  Ну, который ремонт делает… Толстый.

    -  Знаю…

    -  А Сашу-Льва?

    -  Такого не знаю.

    -  Наверняка знаешь. Старый тусовщик… Хороший мужик. А Бодхи с Ван-Бинем? А БМП?

    -  БМП когда-то знал, а этих… не, вроде не помню.