Когда Сигизмунд включил фен, пес поспешно заскреб лапами под диваном, пряча в убежище и хвост. Лантхильда съежилась. Не одобряла она фена. Не одобряла и боялась.

    -  Ничего, ничего, - приговаривал Сигизмунд, водя феном над ее волосами.

    -  Ницего? Ницего? Оой… Суцим? Оой… - постанывала Лантхильда.

    -  Не суцим, а сушим. Су-шим. Скажи: «ш».

    Лантхильда свистела, свиристела. Видно было, что очень старается.

    -  Умница ты наша, умница, - ворковал Сигизмунд и вдруг ни с того ни с сего завел прилипчивую песенку, которую давным-давно слышал в «Сайгоне»: - У Кота-Воркота наркота была крута…

    Песенка понравилась Лантхильде отсутствием шипящих. Она принялась подпевать, сперва копируя слова бессмысленно, как птичка, потом с некоторым пониманием.

    -  Кот - это Мьюки, - пояснял Сигизмунд охотно (а фен в его руке устрашающе выл). - Воркот - это имя. Ик им Сигисмундс, мьюки ист Воркот. Кот-воркот.

    -  Ворркот, - вкусно рокотала Лантхильда.

    Кобель, внезапно ожив, сделал резкий рывок под диваном и забился еще глубже.

    -  Наркотаа - ист?..

    -  Наркота ист плохо. Наркота ист срэхва. Причем такая срэхва, что не приведи Господи…

    -  Мьюки мис срэхва… Йаа…

    -  Крута - хорошая срэхва… То есть, ну такая сраная срэхва, что зашибись!

    -  Все… плоохо… у мьюки…

    Лантхильда развеселилась.

    -  Да, но кот-то дурак, двалс, он-то думает, что у него все хорошо, понимаешь?

    Вникнув в содержание песенки, Лантхильда принялась распевать ее с удвоенным энтузиазмом. После каждого раза она заливалась хохотом. Когда Лантхильда исполнила песенку в пятнадцатый раз, Сигизмунд выключил фен.

    Волосы у нее уже подсохли, но еще оставались влажными. Хоть не мокрые - и то хорошо. Такие волосы просушить - рехнуться можно.

    Сигизмунд протянул ей фен.

    -  Хочешь попробовать?

    Лантхильда отстранилась. Покачала головой.

    -  Нет, - подсказал Сигизмунд.

    -  Неет…

    -  Боишься? Охта?

    -  Нии. Нии боисса…

    -  Неправильно. «Боюсь». Скажи: «боюсь».

    -  Баус.

    -  Маус, маус, во ист дайн хаус?

    С этой малоосмысленной репликой Сигизмунд унес фен. Как только опасность миновала, кобель выбрался из-под дивана и завилял хвостом.

    Лантхильда сидела на диване с ногами, обхватив себя за колени, покачивалась из стороны в сторону и шипела, как змея:

    -  С-с… с-с…

    -  Ш-ш… - подсказал Сигизмунд. - Это же очень просто.

    -  С-с, - упорно выдавала Лантхильда.

    Сигизмунд осознавал, что даже под дулом нагана озверевшего украинского националиста ни один москаль не мог выговорить слово «поляниця» так, чтобы это удовлетворило придирчивого хохла.

    -  С-с, - трудилась Лантхильда.

    -  Скажи: «шуба».

    Лантхильда помолчала. Напряглась. Покраснела, вытаращила глаза и вдруг выпалила яростным голосом:

    -  Ш-шуба!

    -  Ура! - закричал Сигизмунд.