Таддриец же, даже стоя спиной, знал, что сейчас свет восходит в небо прямо через нее. Он видел свою тень, лежащую прямо перед ним, непроглядно-черную в свете той белизны, которая разгоралась на пригорке.

Корабли, стоящие на якоре в пяти милях от Элисаара, напоминали стаю спящих птиц со сложенными крыльями. Если элисаарские патрули заметили их, то никак не могли не заметить и то дипломатичное расстояние, на котором те встали, а потому не проявляли к ним интереса. К тому же у Элисаара имелись более неотложные дела.

Маяк у самой кромки западного массива джунглей был хорошим знаком для тех, кто внимателен. Тридцать пять галер Вольного Закориса возникли ниоткуда, будто из морской тины, и быстрым ходом двинулись на северо-запад — то ли для того, чтобы потревожить Саардос, то ли к берегам Иски и Корла.

Согласно донесениям, больший флот Леопарда, который продолжал двигаться к Внутреннему морю, вдруг, как по волшебству, вырос до ста семидесяти шести галер. Очевидно, прибрежные джунгли таили десятки заливов, не отмеченных на карте, где эти корабли укрывались, пока не пришла пора присоединиться к означенному флоту или направиться еще куда-нибудь для боевых действий.

Говорили, что восточный Кармисс подвергся нападениям и сейчас лежит в крови и пожарищах. Дым над Истрисом предупреждал об опасности лучше любого маяка.

Горному проходу из Таддры в Дорфар предстояло стать дорогой войны.

Перевалы над Вардийским Закорисом, где люди Йила уже ходили, как у себя дома, дорфарианцы намеревались перекрыть обвалами. Если этот прием и не даст желаемых результатов, то все равно Леопарду будет не так просто заново разгрести их. С затоплением дельты Окриса дела обстояли еще проще. Последнее сообщение гласило, что все рукава реки наводнены войсками, заросли тростника уже горят, а каменные башни изрядно побиты ядрами катапульт. Ветер нес на Анкиру тучи пепла и стоны отчаяния — последние в иносказательном смысле, но от этого никому не было легче.

В Зарависсе войска Тханна За’ата вынуждены были отступить из порта Лин-Абиссы, оставив доки в огне. Отряды заравийцев покинули Мойю и проследовали обратно к границе, к Драконьим Вратам и Сару. Такое же дезертирство случалось и в других местах — люди самовольно покидали армию и возвращались домой.

За час до рассвета королевский корабль стоял в море, когда-то названном Морем Эарла. Те на корабле, кто не спал, могли видеть, как Ральданаш бродит по открытой палубе. Тут и там раздавались негромкие приветствия. Белизна его волос и одеяния светилась в ночи, как само море в лунных заплатах. Стоя у поручней на носу судна, Ральданаш беседовал с капитаном.

Они выжидали, поглядывая на запад.

На восходе корабли должны были прийти в движение. Им предстояло встретиться с главным флотом Йила, превосходящим их едва ли не вдвое. Место встречи определил некий жрец-эманакир, ибо здесь преследовались еще и религиозные цели.

Конечно же, богиня будет с ними во время битвы. По просьбе короля капитан оставил его в уединении, может быть, последнем в его жизни. Сам капитан, родом из дорфарианского города Марсак, никогда особо не верил в Анак, хотя не забывал ни молиться ей, ни делать приношения. Над черной водой он видел призрачные знамена Ашкар на ваткрианских галерах. Поддавшись внезапному порыву ярости, он сплюнул прямо в океан — на случай, если Она в самом деле существует и может видеть, как он оценивает Ее недостаточность.

Вскоре ему предстояло вернуться в каюту на верхней палубе и примерить свои нематериальные доспехи. То, что король задержался здесь, было всего лишь проявлением человеческого начала. Он привел в порядок все свои дела, сейчас же ему просто хотелось попрощаться.

Незримая, неслышная и неощутимая дрожь уже начала сотрясать мир. Час или чуть больше, и она дойдет сюда.