Знала бы гордая Таисия, что Пидус не просто резидент, он еще и чистильщик, и именно ему поручено устранить, зачищая пространство акции после операции, Таисию, может, и была бы с ним полюбезнее.

Да ведь всего не предусмотришь.

С другой стороны, даже если бы Таисия стала при всем честном народе в центре австрийской столицы целовать толстого Пидуса, это тоже ничего бы не изменило.

В организации, где непосредственно командовала операцией Анна Митрофановна, над ней была Мадам, а высоко наверху Хозяйка, такие мелочи, как личные симпатии и антипатии, в расчет не принимались.

Жизнь организации определялась строгой целесообразностью и жесткими условиями игры.

Тут не до сантиментов.

Так что Таисии не пришлось вытирать слезы и сопли от тяжкой разлуки с Пидусом: ну его на хрен, этого Пидуса. Сам помрет. У нее дел — вагон и маленькая тележка. Вагон — это замочить доктора. А тележка — смыться обратно в Варшаву. Вроде ей там особенно и делать нечего. Что она там забыла, в той Варшаве? Но таков был приказ Анны Митрофановны. А с начальством не спорят. Опять же, похоже, на нее объявлен розыск Интерполом. Тут без помощи организации в Европе пропадешь. Придется слушаться.

Было еще светло, когда она, проходя мимо машины доктора, припаркованной у ограды, окружавшей территорию Медико-хирургической академии, нагнулась и прилепила полукилограммовую бляшку пластита к днищу салона, чуть позади водительского места. Воткнула детонатор. Пройдя метров тридцать по Верингерштрассе, Таисия прикинула план операции. Подивилась, как жох-доктор аккуратно устроился: дорога от академии до двухэтажного дома возле трехэтажной, построенной в 50-е годы XX века школы, занимала минут десять. В отличие от застройки 50-х годов, здание академии, созданной по проекту Исидора Канавале, было возведено в 80-е годы XVIII столетия. Те же два-три этажа, а смотрится как дворец. На высоту цоколя почти в два человеческих роста поднимались аккуратно постриженные деревца туи. На цокольном этаже надежно покоился основной этаж с огромными окнами. В центральной части над карнизом поднимался аттик с гербом. Навес над порталом поддерживали классические фигуры кариатид. Все вместе производило причудливое впечатление смеси классицизма, ренессансной архитектуры и изящества барочных образцов.

Однако Таисии начхать и на все эти красоты.

Встав за деревом, достала из сумки «глок», накрутила на ствол «глушняк», шмыгнула носом, прислушалась.

Но услышала не щебет птиц, уже обживающих на лето густую крону деревьев парка, окружающего комплекс зданий академии, не доносившуюся мелодию Моцарта — музыка рвалась из окна здания, примыкающего к главному корпусу академии слева, а шаги человека.

Чуть похрустывая по мелкому гравию, смешанному с песком, мужские башмаки топали в ее сторону от главного входа. Человека еще не было видно. Но вот показалось и лицо обладателя малоповоротливых ног, от соприкосновения которых с дорожкой сада раздавался такой неприятный скрип.

Приказ был — без свидетелей.

Таисия приготовилась.

Доктор Брункс остановился, в упор уставился на кого-то. Но не на Тасю. Его отвлекли от беспокойных мыслей о совместной с русскими акции по расширению курорта в Шварцвальде крики птиц, не поделивших при строительстве гнезда какую-то особо симпатичную веточку.

Таисия прицелилась. По ее расчету, пуля должна была войти в лоб доктора точно между бровей. Мгновение, и она нажмет на курок.

— Герр доктор! — вдруг раздался крик. — Вы забыли папку с рефератами.

По дорожке от здания академии уже бежала к доктору какая- то корявая фигура, размахивая папкой.

— Вот падла, такую точку сбила, — раздосадованно сплюнула Таисия.

Мало что пигалица помешала закончить акцию тут же, так еще и пошла, сучара, провожать доктора до машины, что-то сбивчиво лопоча.