Двадцать лет назад моя страна напоминала гигантский театр абсурда. Но что-либо менять никто, похоже, не собирался. Люди просто следовали заранее известным правилам. Вставать ни свет ни заря. Повиснуть на поручнях прыгающего автобуса. Постепенно протискиваться в сердцевину теплой, влажной, источающей запах «после вчерашнего» толпы. Через час оказаться на работе и до тех пор, пока не стемнеет, заниматься заведомо бессмысленным и никому не нужным делом. Ни о чем никогда не думать. Ничего не пытаться поменять.

Мы были молоды, и привычки к бессмысленному труду у нас еще не было. Мы слушали свой рок-н-ролл и плевать на все хотели. У Андрюши есть песня, которая так и называется — «Плевать»:

Нам повезло. Мы услышали рок-н-ролл немного раньше других и полюбили его больше, чем другие. Отчего это произошло и почему на всех повлияло поразному — я не знаю. Может быть, это какой-то вид патологии, только непонятно, у нас или у всех остальных. Я вот думаю, что у остальных.

Огромное количество наших приятелей, одноклассников, коллег по работе, соседей, просто знакомых — тоже слушали и вроде бы любили эту музыку. И сейчас, кажется, любят. Однако ведь исхитрились стать полноценными членами общества, влиться в трудовые коллективы, накупить себе всякого говна и радоваться жизни.

Говорят, что это тоже интересно — зарабатывать деньги. Типа что-то близкое к спорту. Не знаю. Я как-то зарабатывал — ничего интересного и адреналинового в этом не нашел. Хотя вот, скажем, с Андрюшей я познакомился как раз в тот период когда он зарабатывал очень прилично. В его тогдашней ситуации не заработать было просто невозможно.

…

Если кому-то кажется, что я слишком много внимания уделяю заводам, советской власти и мужикам-работягам, то напрасно. Из этого на самом деле и состояла почти вся наша жизнь, как сейчас для ребят того же возраста она состоит из бутылочного пива, ночных клубов и CD-плееров.

Все было уныло, все было черно-белым и тоскливым. Даже красные транспаранты и флаги не делали улицы ярче. Осенью были желтые листья, а зимой и летом — синие небеса. Но стоит начать вспоминать то время — все кажется черно-белым. Правда, начало девяностых выглядит вообще черным, но об этом в другой раз.

На этом фоне квартира Лэйка выглядела дико и разноцветно. После кражи полиэтилена Андрюша наконец позволил мне пройти внутрь и рассмотреть коллекцию. Из мебели в его комнате стояли только гигантские колонки 35-АС — самые крупные на тот момент акустические системы. Кроме них имелись усилитель «Одиссей» (лучший из советских усилителей) и магнитофон «Маяк» (вещь в те годы дико престижная). А также десятки коробок с магнитофонной лентой и грядка пластинок, стоящая прямо на полу, — от одной стены до другой. Пластинки были все как на подбор западные.

«Chicago», «Blood», «Sweat&Tears», «Kansas», «Bachman-Turner Overdrive», Игги Поп, «Sex Pistols», «Rush», «Genesis», «Cridence Clearwater Revival», «Black Sabbath», Чик Кориа, «Stranglers», Билли Кобэм и еще черт знает что. На первый взгляд — совершенно случайный набор пластинок. Трудно сказать, какую именно музыку любит слушать их хозяин. Хотя на самом деле ответ прост: он любит слушать хорошую музыку. Хорошую и разную. Сейчас такая же картина уже на моих полках. Столько разных дисков — черт ногу сломит, пока определит, что же за стиль я предпочитаю. Панк-рок? Блюз? Психоделию шестидесятых? Современный хард-кор? Арт-рок? Джаз?

В тот момент, когда мы с Андрюшей начали приятельствовать, он работал продавцом в магазине радиоаппаратуры. Оттуда были его колонки, и усилитель, и все остальное.