Пришелец этот был первым из сотен.

Подергивающиеся, рычащие, истекающие слюной с огромными глазастыми головами; с бугристыми заостренными мордами-клювами; с длинными, молниеносно действующими когтями, с чешуйчатыми хвостами, которые тащились по пушистым коврам, эти пришельцы заполнили театр — огромная страшная орда, они сотнями разбрелись по коридорам и залу, завывая и пронзительно взвизгивая во время беготни по проходам.

Но театр был гораздо лучше защищен, чем можно было подумать. Солдатики, роботы с человеческой внешностью, были повсюду. Когда Вронский и Анна сломя голову бросились к выходу, зрители поднялись на ноги, и вдруг оказалось, что многие из них — роботы. Мужья, жены, военные, певцы — сотни ненастоящих людей, внедренные в театральное общество Министерством безопасности, — они были повсюду. Испуганные живые люди с ужасом смотрели, как лица близких вдруг начинали дрожать и шипеть, сменяясь мертвыми лицами Солдатиков; преображенные роботы тут же вступали в бой с Почетными Гостями, используя свои новые обличья в качестве оружия.

Но, как это повелось со времен греко-римских сражений, в битве этой пострадали больше всех те, кто в ней участия не принимал. Солдатики отбивали театр у инопланетных захватчиков, и тут же гибли люди: роботы стреляли в монстров, но жертвами становились и простые смертные; пришельцы рвали и шинковали на мелкие кусочки роботов, и в мясорубку затягивало и тех, кто был сделан из плоти и крови. Не выжил ни один человек, никому не удалось избежать обжигающего выстрела испепелителя, неровного когтя пришельца или смертоносного каблука напуганного театрала, в панике рвущегося к спасительному выходу.

К утру сцена театра была залита кровью, повсюду валялись растерзанные человеческие тела, в проходах лежали куски инопланетного мяса, оркестровая яма была до отказа заполнена осколками грозниума и клубками проводов. Но Вронский и Анна успели сбежать из театра задолго до финального аккорда.

Рассвет, впервые робко пробежавший своими пальцами по подоконникам гостиничного номера, застал Анну за поспешными сборами. Они оба теперь были беглецами, и оба знали о своем положении. Следовало начать какую-то новую, ненастоящую жизнь, найти место для этой жизни. Атака пришельцев не так волновала их, опасно было другое — они оба теперь были объявлены преступниками в этом непонятном новом обществе. Как мрачно думала Анна, руководил всем этим ее собственный муж.

Когда Вронский вошел к ней, она была одна в том самом наряде, в котором она была в театре. Анна быстро бросала вещи в чемодан; оттуда их ловкими пальцами вытаскивала Андроид Каренина и, аккуратно сложив, с осторожностью укладывала обратно.

— Анна, я чуть не потерял тебя! — сказал Вронский взволнованно.

— Ты, ты виноват во всем! — вскрикнула она со слезами отчаяния и злости в голосе.

— Я просил, я умолял тебя не ездить, я знал, что тебе будет неприятно…

— Неприятно! — вскрикнула она. — Ужасно! Эти люди…

— Роботы, это были роботы, — сказал он.

— Ты думаешь, я не знаю этого! Сколько буду жить, не забуду того, что произошло. Но, послушай, все эти ужасные солдаты-роботы и кровожадные пришельцы едва ли были хуже, чем насмешливое выражение лица мадам Картасовой и ее мужа.

— Если быть точнее, Картасов тоже оказался роботом.

Она нахмурилась и продолжила сборы.

— Прошу, забудь о произошедшем, ты должна выбросить это из головы, — сказал Вронский, расхаживая по комнате; Лупо следовал за ним по пятам, — в конце концов есть более важные вещи, которые должны занимать нас сейчас.

— Я ненавижу твое спокойствие. Ты не должен был доводить меня до этого. Если бы ты любил меня….