— Ну, я очень рад. А ты здорова? — сказал он, отерев платком мокрую бороду и целуя ее руку.

«Все равно, — думала она, — только бы он был тут, а когда он тут, он не может, не смеет не любить меня».

Вечер прошел счастливо и весело. Он рассказал про встречу в лесу, про Федорова, про эмоциональные бомбы. И Анна умела вопросами вызвать его на то самое, что веселило его, — на его успех. Она рассказала ему все, что интересовало его дома. И все сведения ее были самые веселые.

Но поздно вечером, когда они остались одни, Анна, видя, что она опять вполне овладела им, захотела стереть то тяжелое впечатление взгляда за сообщение. Она сказала:

— А признайся, тебе досадно было получить сообщение, и ты не поверил мне?

Только что она сказала это, она поняла, что, как ни любовно он был теперь расположен к ней, он этого не простил ей.

— Да, — сказал он. — Послание было такое странное. То Ани больна, то ты сама хотела приехать.

— Это все было правда.

— Да я и не сомневаюсь.

— Нет, ты сомневаешься. Ты недоволен, я вижу.

— Ни одной минуты. Я только недоволен, это правда, тем, что ты как будто не хочешь допустить, что есть обязанности…

— Обязанности таскаться где ни попадя, пить и курить вместе с Левиным в охотничьем домике…

— Но не будем говорить, — сказал он.

— Почему же не говорить? — сказала она.

— Я только хочу сказать, что могут встретиться дела необходимые. Если мы по-прежнему будем жить в повстанческом лагере, противостоящем Министерству, в логове пришельцев, то всегда будут дела и опасные выезды из дома. Но разве ты не знаешь, что я не могу без тебя жить?

— А если так, — сказала Анна вдруг изменившимся голосом, — то ты тяготишься этою жизнью… Да, ты приедешь на день и уедешь, как поступают…

— Анна, это жестоко. Я всю жизнь готов отдать…

Но она не слушала его.

— Если тебя еще приглашают куда-нибудь, то и я поеду. Если ты отправишься осматривать укрепления, то и я с тобой. Я не останусь здесь. Или мы должны разойтись, или жить вместе.

Вронский увидел наконец возможность высказать свои желания, рассказать Анне о той дороге жизни, которой уже давно мечтал пойти.

— Тогда, возможно, вполне возможно, что этот созданный нами мир не долго еще простоит.

Андроид Каренина знала прежде своей хозяйки, к чему приведет этот разговор. Она аккуратно поставила чайные принадлежности на столик, и, похлопав по коленям, позвала в раскрытые объятия Лупо. Его серебристая шкура была в черных подпалинах от разорвавшихся эмоциональных мин. Гордый волк поднялся и пошел к Андроиду Карениной.

— Если мы только попросим о помиловании — попросим Министерство простить нас, а твоего мужа дать тебе развод. Ты и я будем вместе… навсегда. Мы будем частью будущего нашего народа. Мы поженимся и войдем в общество, вместо того чтобы валяться на задворках его в грязи.

— Вместе… — медленно произнесла Анна. Голова ее кружилась; неожиданно все ее желания сосредоточились на одном — как можно скорее решить этот вопрос.

— Ведь ты знаешь, что это одно мое желанье. Но для этого…

Анна опустила голову и вздохнула.

— Надо развод. Я напишу ему сообщение сегодня вечером. Я вижу, что я не могу так жить… Но завтра я поеду с тобой осматривать укрепления.

— Точно ты угрожаешь мне. Да я ничего так не желаю, как не разлучаться с тобою, — улыбаясь, сказал Вронский.

Но не только холодный, злой взгляд человека преследуемого и ожесточенного блеснул в его глазах, когда он говорил эти нежные слова.