Харпер, не говоря ни слова, пришла на помощь. Она поддерживала Алека, когда его пошатывало, и сохраняла невозмутимость на лице. Иначе он бы сильнее стеснялся того, что предстал перед ней в чем мать родила, пусть и на короткое время.

– Не совсем то впечатление, которое я хотел произвести, – пробормотал он, застегивая ремень, когда она отошла.

– Не забывайте, я росла на корабле, – ответила Кора, пожимая плечами. – Никогда не понимала застенчивости уроженцев Земли. У вас нет ничего такого, чего я бы не видела.

– Думаю, это хорошо, – сказал он, осторожно распрямляясь. У него болела спина и колени. Настроение было ни к черту; он вдруг почувствовал себя стариком. А ведь ему еще и шестидесяти не стукнуло. Но Харпер смотрела на него с изумлением, и догадаться почему, не составляло труда. Он добавил: – Думаю, я должен извиниться перед вами, а без брюк это сделать гораздо труднее.

Она постаралась вернуть нейтральное выражение лица. Да, его догадка верна.

– Извиняться не за что, – сказала Кора.

– Это неправда. – Алек набрал в грудь побольше воздуха. – Я должен был сказать вам, что СЭМ-Э представлял собой часть СЭМа, но самое главное, я должен был объяснить, что это значит. Тогда вы были бы более подготовлены к необходимости реинтегрироваться с ним. И возможно, не привязались бы к нему.

Ого, каким недоброжелательным взглядом она его смерила!

– Люди так или иначе привязываются, – медленно проговорила Кора, подчеркивая каждое слово, – к внедренному в их тело ИИ. – Она улыбнулась и продолжила: – Как и задумывалось, верно?

Алек мысленно с ней согласился. Хотелось сказать ей всю правду: он приложил некоторые усилия, чтобы Харпер и ее ИИ привязались друг к другу. Он надеялся, что их интеграция докажет адаптивность СЭМа… и взаимозаменяемость. Если бы дело пошло так, как он планировал, то СЭМ после смерти Райдера интегрировался бы в СЭМ-Э, а не наоборот. Тогда Харпер стала бы следующим первопроходцем.

Но кривая деградации резко и неизбежно пошла вниз. СЭМ-Э плохо адаптировался к Харпер, а скорость отторжения все возрастала. Его заикание и постоянные ошибки были красными флажками надвигающегося системного нарушения.

Если бы Райдеру не пришлось реинтегрировать себя с СЭМом из-за чрезвычайного положения, то он все равно сделал бы это, чтобы СЭМ-Э, сам того не ведая, не повредил Харпер на биологическом уровне.

Во взгляде Харпер Райдер читал искреннюю боль и не мог увеличить скорбь девушки признанием, что СЭМ-Э с самого начала был обречен.

Но все-таки СЭМ-Э погиб не зря. Теперь Алек знал: никто не сможет унаследовать персональный СЭМ Алека Райдера – самый продвинутый ИИ, на который Райдер возлагал надежду как на механизм раскрытия потенциала человечества. Никто, кроме того, кто обладает генетическим строением Алека. Харпер не могла стать новым первопроходцем, но предупрежден – значит вооружен. Теперь Райдеру предстояло решить, кто из его детей в конечном счете возьмет на себя груз забот о будущем всего человечества.

Ну да ладно, об этом можно подумать потом. Алек провел ладонями по волосам, стараясь проснуться. Казалось, его голову набили ватой.

– Я вас предупреждал, что нужно отдохнуть еще три часа, – сказал СЭМ. – Так что держитесь.

Харпер повернулась и пошла к маленькому иллюминатору, устремила взор на медленно бурлящее пылевое облако и редкие звезды. Глядя на нее, Алек не сдержался:

– В сущности, СЭМ-Э не мертв. Все его наблюдения за вами, сведения, которые он приобрел в общении… все это перенесено на СЭМа.

Вот только матрица отдельной личности исчезла.

Она вздохнула. Ответила не сразу.

– Это хорошо.