Ю. Андропов пробыл у власти всего 15 месяцев, и мы не смогли получить ответ на многие из вопросов, хотя главные тенденции его политики обозначились достаточно четко. Вопреки прогнозам недавний шеф КГБ сумел не только быстро консолидировать власть, но и завоевать несомненное уважение значительной части населения, хотя ни пропаганда, ни печать не пытались в эти 15 месяцев создавать культ Андропова. И тем не менее уже в те месяцы возникла, а позднее развилась легенда об Андропове, проникшая во все слои общества. Поэтому правление Андропова в отличие, например, от «года Черненко» оставило прочный след в сознании большинства советских людей.

Известно, что сообщение о смерти Брежнева большинство граждан нашей страны встретило с удивившим западных корреспондентов равнодушием. Многие не старались даже скрыть чувства облегчения. Но смерть Андропова обрадовала немногих. У большинства граждан она вызвала огорчение, даже тревогу. А между тем за время пребывания Андропова у власти мы, в сущности, мало что узнали о нем как о политике и человеке. Еще меньше было известно о нем как о Председателе КГБ; руководители тайной полиции в любой стране не стремятся к «паблисити» и не могут рассчитывать на особую популярность — а у нас тем более. Тем не менее Андропов сумел за короткий срок приобрести несомненную популярность и вызвать интерес к своей личности — интерес, который сохраняется и сегодня.

Короткое правление Андропова наглядно показало, что в нашем обществе имелось не только стремление к демократии, к защите прав и свобод человека, получившее отражение в движении диссидентов, с которым и Брежнев, и Андропов вели постоянную борьбу. В обществе имелось не менее сильное стремление к «порядку» и уважение к «сильному лидеру», «хозяину», способному заботиться в первую очередь о благе народа, а не о собственных благах или привилегиях для своего окружения, — поведение, характерное для брежневского руководства. Именно поэтому немалая часть населения страны откровенно и заинтересованно приветствовала приход к власти Андропова и его первые мероприятия по наведению порядка.

Но и в 1990-е годы в российском обществе стремление к «порядку» и к «сильной руке» сохранилось и даже возросло. Бурные годы перестройки, повороты и перевороты последнего десятилетия, решительно изменившие облик нашей страны и общества, а также обстановку в Европе и во всем мире, привлекли внимание к другим политическим лидерам и к другой политике. Однако не слишком значительные успехи и явные неудачи всех перестроек и реформ, непрерывное ухудшение материального положения простых людей, нарастание напряженности и неустойчивости в обществе, неуверенность в личной судьбе и в судьбе страны, многочисленные конфликты по национальным и социальным мотивам, стремительный рост всех видов и форм преступности — все то, что наши граждане не без оснований считают «беспорядком» в экономике и политике, возродило внимание и интерес к личности и деятельности Андропова. Объединяя миф о Сталине и миф об Андропове, некоторые из авторов находили в них аргумент в пользу некой извечной предрасположенности русского народа к деспотизму и тоталитарной власти. Директор Центра по изучению прав человека и демократии Андрей Андреев попытался разделить эти два мифа и даже противопоставить их друг другу. «Если рассматривать вопрос не "вообще", а конкретно, — писал А. Андреев, — не так уж трудно убедиться в том, что образы и мифологемы россиян не имеют тоталитарной окраски. Более того, их распространение сопровождается вытеснением тоталитарной мифологии и дегероизацией главного ее персонажа — Сталина… Сталинский миф, воскресший было в середине 80-х годов, потерял ныне свою общественную значимость и почти сошел на нет.