— Значит, вот что тебя по-настоящему вставляет? Маленькая месть психопата? — спросил Джинн-Икс. — Дай угадаю: кто-то из нас расправился с твоей сестренкой, невинным созданием, которая в действительности вовсе не была той шалавой, о которой все так долго трепались?

— Месть тут ни при чем, — спокойно возразил Следователь. — Во всяком случае, меньше, чем ты воображаешь. Меня беспокоит вакуум — те огромные пустоты, которые вы оставляете в жизнях людей. Я не в силах заштопать большие дыры, которые остаются после исчезновения дочери, сестры или жены. Но я могу залатать дыры поменьше. Дыры, оставленные не нашедшими ответов вопросами: жив ребенок или погиб? Где она похоронена. Какой ложью этот человек заставил моего сына довериться ему?

Следователь поднял со стола остроконечные кусачки и, поднеся их к пламени горелки, наблюдал, как их кончики наливаются оранжевым свечением.

— Я провожу… следствие. Узнаю те единственные ответы, которые семьи ваших жертв могут получить. Закрываю дела об убийстве. Видишь ли, в этой жизни ничто не дается бесплатно; все платят — когда-нибудь, как-нибудь. Считай свои ответы простой оплатой старых долгов.

Джинн-Икс не мог оторвать взгляд от кусачек. Их кончики раскалились уже добела.

— Ты… Тебе не нужно этого делать. Ты получишь ответы.

— Но это лишь половина долга. А то, как я сумею получить правдивые ответы, — вторая его половина.

Следователь убрал кусачки из пламени и другой рукой схватил Джинна-Икс за волосы.

— Получается гораздо лучше, когда человек видит то, что с ним делают…

Кусачки оказались вдруг рядом — так близко, что Джинн-Икс лишь с трудом мог сфокусировать на них взгляд. Он чувствовал исходящий от них жар. Обонял металлическую окалину.

— Пожалуйста, — прошептал Джинн-Икс.

— Я не хочу, чтобы ты закрывал глаза. И поэтому постараюсь, чтобы ты не смог этого сделать.

Джек стянул с кистей хирургические перчатки. Раньше, когда он совершал этот ритуал, ему казалось, что он снимает доспехи, срывает запятнанный кровью защитный слой; теперь это выглядело иначе: как будто он сбрасывает вторую кожу, избавляется от части себя самого. Руки, казалось, были голыми и беззащитными; они легонько дрожали, когда он поднес их к клавиатуре ноутбука. На мгновение ему почудилось, что брызги крови попали на клавиши, но то был лишь алый отсвет от экрана.

— Произнеси по буквам, — попросил Джек.

— Рагнарок. Р-А-Г-Н-А-Р-О-К, — выдавил Джинн-Икс. — Клянусь тебе.

Джек изучал стоявший перед ним ноутбук, специально развернутый так, чтобы Джинн-Икс не мог видеть дисплея. В центре экрана, на постоянно движущемся фоне, висело серое прямоугольное окно, в котором мигал запрос, состоявший из единственного слова.

Пароль.

Пароль.

Пароль.

Джек обнаружил, что движущиеся изображения зачаровывают его. Гротескные по сути, они красиво переплетались между собой, создавая изящный танец цвета и форм. Сфотографированные лица жертв слой за слоем накладывались друг на друга, и внимание привлекали только их напряженные глаза. Это была мозаика ужаса и мольбы, которая в конце концов распадалась на отдельные части тел, пляшущие веселую джигу в компании блестящих скальпелей и хромированных пистолетов.

Неплохо сделано, решил Джек, но выглядело бы еще эффектней в звуковом сопровождении. Например, крики, наложенные на упругую ритмичную музыку…

Он нажал несколько клавиш.