— Что, я неверно говорю?

— Верно, — согласилась Алена, — я сама так подумала и так решила… А там что будет, то и будет! — И слезы снова полились у нее из глаз.

Ангел приобняла ее, и Алена прошептала:

— Мы будем с тобой дружить все равно? Пожалуйста…

— Конечно, дурочка, — ответила Ангел, чувствуя себя на порядок старше этой пичуги.

Как она этого не замечала? Алена казалась ей холодной, рассудительной и даже надменной. Конечно, с бабушкой в родной квартире, и больше никого! Вот тебе и рассудительность!

Они еще немного поболтали, порадовались, что попали в Испанию, и Ангел прогнала Алену спать. Та покорно ушла и, как ни странно, заснула быстро.

И еще один вечер, в это же время, у Дагмар.

Дагмар поставила на столик бутылочку мартини и сказала:

— А теперь давай поговорим. Скажи, это я спрашиваю сразу, потому что потом забуду. Куда подевался этот прощелыга Андрэ?

Улита пожала плечами и рассказала о сгоревшем доме и документах, которые потом оказались у нее на столе…

— Думаю, он жив. Андрэ не из тех людей, кто лишает сам себя жизни, он слишком большой жизнелюб!

Дагмар усмехнулась, закурила и сказала:

— Но каков бы он ни был, я ему вечно благодарна, что он сохранил тебя. Если бы не он, тебя давно уже не было бы… Это я поняла. Вокруг меня все время сновали какие-то темные личности, пока отец не увез меня в Швецию. Он умер, и я вернулась сюда.

Дагмар бросила на Улиту острый взгляд:

— А ведь ты так и не считаешь меня своей матерью? Ты что, не веришь в это?

Это был самый страшный и сложный для Улиты вопрос, которого она ждала и на который у нее не было ответа. Пока. Или теперь до конца дней?..

— Дагмар, это все произошло настолько быстро, неожиданно и безумно, что, согласитесь, я еще не в себе… Ответить «да», я не могу, и нет, — тоже… Я должна ко всему постепенно привыкнуть.

— А вот я уже привыкла, что у меня есть дочь, — сказала Дагмар с некоторой горечью, которую она попыталась спрятать. — И не зови меня на «вы», пожалуйста, прошу тебя, договорились?

— Да, конечно, — отозвалась Улита.

Она смотрела на эту старую женщину и удивлялась яркости ее глаз, тонкому лицу, сохранившему красоту черт, фигуру, стройную и подтянутую.

— Скажи, Солли, а почему ты одна? У нас женщины в этом возрасте приобретают статус заново замужних или же оставляют себе своих старых дураков… — Дагмар рассмеялась. — Это только я такая, выродок (она вполне сносно говорила по-русски), решила, что буду всегда одна. Хотя мужчины у меня были, но все они… — Она поморщилась: — Не то. После Алекса. Никто не мог сравниться с ним. Жаль, что ты его никогда не видела! Так что у тебя с мужчинами? — перебила она себя.

«Рассказать ей о Максе, — пришла в голову Улите шальная мысль. — Может быть, она объяснит мне, что это? — И подумала о том, что сегодня вечером Леонид отправил Алену и Макса погулять перед завтрашней съемкой… — Пусть гуляют. Макс очень быстро женится, он же максималист. И возможно, очень скоро они разойдутся. Но вот она, Улита, этого всего знать не хочет.

Откровения не состоялись. Улита решила, что ничего не расскажет. Дагмар может не понять…

Так ушла минута, когда мать и дочь смогли бы стать ближе, может быть, даже родственнее по-настоящему. Но минута ушла, а Улита стала рассказывать о Казиеве. Дагмар поняла, что дочь ее что-то утаила, но не расстроилась. Потом. Они слишком поздно увиделись.