– Нет-нет, не волнуйтесь, со мной все хорошо, – замахала она руками.

– Вы уверены?

– Ну конечно, уверена.

Отец Розы находился тут же, и меня поразило потерянное выражение его лица. Что он должен был чувствовать, потеряв внука, которого любил и которым в глубине души наверняка гордился? Луиджи отошел к окну и, думая, что его никто не видит, достал платок и вытер набежавшие слезы. Мне хотелось сказать ему что-нибудь ободряющее, но я могла только плакать, как он.

Вошел Винс, суровый, со складками у рта, которые состарили его. Роза говорила с какими-то посетителями, и он подошел к жене.

– Ну что? – спросила она, с тревогой понизив голос. – Он согласился?

Ее муж коротко мотнул головой.

– Нет.

– Ужасно, – растерянно пробормотала Лучия, и ее нижняя губа задрожала. – Что же теперь будет?

– Не знаю, – мрачно ответил Винс.

Из дверей, которые вели в столовую, показался Тони, за которым шли Лео и Рэй. Мы обменялись приветствиями, и я не могла удержаться от скверной мысли, что променяла бы одного Джонни Серано на всех его братьев, родных и двоюродных. Чтобы он мог сказать мне «Добрый вечер, мисс» – вместо них. Я бы даже согласилась снова видеть его рядом с Мэй, лишь бы он остался жив…

– Ты не позвонил, – сказал Тони, подходя к старшему брату. – Значит – нет?

– Что я могу поделать? – завелся Винс. – Священник в своем праве! Церковь не приемлет самоубийц!

– Ага, а что самоубийца твой родной брат, ты уже