Я наклонила голову, указывая на Дамиэля.

– А что насчёт него? – спросила я у Фейт. – Он тоже демонстрировал эти способности.

– В его венах также течёт Бессмертная кровь, – она посмотрела на Дамиэля, оценивая его. – Но является ли он преемником Бессмертного Наследия? – она покачала головой. – Нет, я просто этого не представляю. Его разум утомлён, подозрителен, закрыт. Бессмертные – это не только их магия; это принятие и многообразие. Вера и доверие. Лишь тот, кто поистине достоин, может заявить права на Сапфировую Слезу.

– Кто решает, достойны ли мы? – спросила я.

– Дух покровитель храма, – сказала она мне. – Он защищает Сапфировую Слезу. Только тот, кто достоин, сможет управлять силой кинжала.

Стены задрожали.

Фейт содрогнулась.

– У нас мало времени до того, как Улей пробьёт стены. Мы должны первыми добраться до Сапфировой Слезы.

– Каковы шансы, что один из солдат Улья окажется достаточно достойным, чтобы управлять кинжалом? – спросила я.

Потому что если так случится, у нас будут большие проблемы. И не только Найтингейл, этот отдельно взятый мир, будет в опасности. Улей, похоже, состоял из таких дружелюбных людей, которые погонятся за нами до самой Земли за то, что мы осмелились помешать их осаде.

– Маловероятно, что кто то из солдат Улья достоин, – она медленно кивнула. – Нет, ведь даже никто из здешних не оказывался достойным управлять его силой.

– Им не нужно управлять магией кинжала, чтобы украсть его и скрыть от остальных, – заметил Дамиэль.

– Именно так, – согласилась Фейт. – Если Улей заполучит Сапфировую Слезу, они всё испортят. Пророчество никогда не исполнится. Бессмертные никогда не вернутся к нам. Но ты можешь остановить Улей, Каденс. Ты Чемпион.

Я посмотрела на юную девочку с мечтательными глазами и такой большой надеждой в сердце. Она верила в меня. А я то думала, что это отец возлагал на меня большое давление. Эта девочка думала, что будущее её мира, всех миров в падшей империи Бессмертных, лежало в моих руках.

– Теперь уже недалеко, – сказала Фейт, ведя нас по очередной винтовой лестнице.

– Вот и причина, по которой она нам помогает, – прошептала я Дамиэлю, пока мы следовали за ней. – Она хочет, чтобы мы спасли её людей. Она нуждается в нас. Ей можно доверять.

Он нахмурил брови.

– Если у кого то имеется причина делать то, что они делают, это ещё не делает их невиновными. Виновные всегда имеют свои причины.

– Эта девочка виновна лишь в том, что у неё есть надежда, и в том, что она нам помогает.

– Посмотрим.

Дамиэль упорно отказывался верить. У него действительно не было веры – в людей, в мир, во вселенную, в утверждение, что в итоге всё сложится хорошо, если мы будем усердно работать и поступать правильно. Именно поэтому он несчастен. Ему нужно немного веры в жизни.

Мы миновали арочный проем, который вёл в большой зал, отделанный золотом и драгоценными камнями. Он был настолько же роскошным, насколько само поселение было простым и непритязательным.

– Тронный зал, – сказала Фейт, зигзагами проходя между урнами и вазами, драгоценностями и коронами.

Огромный золотой трон, который мог бы служить сиденьем для великана, стоял на возвышенной платформе; по обе стороны от него находились сокровищницы, а у подножья – узорчатый ковёр. Прошли тысячи лет с тех пор, как там сидело Бессмертное божество храма, но трон оставался как новенький. Ни единого пятнышка, ни единой пылинки – он по прежнему служил свидетельством величия Бессмертных и людской веры в них.