|
.. – в свою очередь, оборвал ее Колер, – ...а вы. Ты и твой отец. Виттория отвернулась, не зная, что на это ответить. – Что же касается твоих слов о жизни людей, то я тебе вот что скажу, – продолжал Колер. – Я как раз и забочусь об их жизни. Тебе лучше, чем кому-либо, известно, что производство антивещества может радикально изменить жизнь на нашей планете. Если ЦЕРН рухнет, раздавленный этим скандалом, пострадают все. Будущее человечества находится в руках учреждений, подобных ЦЕРНу, ученых вроде тебя и твоего отца. В руках всех тех, кто посвятил свою жизнь решению проблем будущего. Виттории и раньше доводилось слышать лекции Колера, в которых тот обожествлял науку. Однако она никогда не соглашалась с их главным тезисом, полагая, что наука сама породила половину тех проблем, которые ей приходится решать. «Прогресс», по ее мнению, был той раковой опухолью, которая угрожала самому существованию матери Земли. – Каждое научное открытие таит в себе определенный риск, – не умолкал Колер. – Так было всегда, так будет и впредь. Исследование космоса, генетика, медицина... Во всех областях знаний ученые совершали ошибки. Наука должна уметь любой ценой справляться с постигшими ее неудачами. Во имя всеобщего блага. Витторию всегда поражала способность Колера жертвовать этическими принципами ради успехов науки. Создавалось впечатление, что его интеллект и душа отделены друг от друга бескрайним ледяным простором... – Если верить вашим словам, то ЦЕРН настолько необходим человечеству, что никогда и ни при каких обстоятельствах не должен нести моральной ответственности за свои ошибки. – Я бы на твоем месте прикусил язык. Не надо толковать мне о морали. У тебя на это нет морального права. Разве не ты с отцом нарушила все этические нормы, создав этот образец и тем самым поставив под угрозу существование ЦЕРНа? Я же пытаюсь спасти не только место работы трех тысяч ученых, включая тебя, но и репутацию твоего отца. Подумай о нем. Человек, подобный твоему отцу, не заслуживает того, чтобы его запомнили только как создателя оружия массового уничтожения. Последние слова достигли цели. «Это я убедила папу получить образец, – подумала она. – И только я во всем виновата». * * * Когда дверь лифта открылась, Колер все еще продолжал говорить. Виттория вышла из кабины, достала телефон и попыталась позвонить. Аппарат молчал. Она направилась к дверям. – Виттория, стой! – Астматик едва успевал за девушкой. – Подожди. Нам надо поговорить. – Basta di parlare![32] – Вспомни об отце! Что бы он сделал на твоем месте? Она продолжала идти, не замедляя шага. – Виттория, я был не до конца искренен с тобой. Ее ноги самопроизвольно замедлили движение. – Не знаю, почему я так поступил, – продолжал, задыхаясь, директор. – Видимо, чтобы не травмировать тебя еще сильнее. Скажи мне, чего ты хочешь, и мы будем работать вместе. Виттория остановилась в центре лаборатории и, не поворачивая головы, бросила: – Я хочу вернуть антивещество. И хочу узнать, кто убил папу. – Прости, Виттория, – вздохнул Колер, – нам уже известно, кто убил твоего отца. – Что? Что? – спросила она, повернувшись к нему лицом. – Я не знал, как тебе это сказать... Это так трудно... – Вы знаете, кто убил папу? – Да, у нас имеются достаточно обоснованные предположения на сей счет. Убийца оставил своего рода визитную карточку. |
