– Таня, видишь ли, считает, что ничего страшного не произойдет, если Лилька выйдет замуж за Антона. Говорит, что девочке было бы полезно пережить такой опыт, а то уж очень она жесткая и сухая. Пусть научится идти на уступки и прощать.

– Кто жесткая?

Настя ушам своим не поверила. О ком это Владик говорит? О Лиле, прелестной толстушке, книжном ребенке, которого Настя Каменская знала с десятилетнего возраста?

– Лилька жесткая, – со вздохом подтвердил Владислав Николаевич. – В общем-то Таня права, конечно, Лильке бы мягкости добавить и доброты… Но все равно, не такой же ценой! Нет, я согласен, Лильке неплохо было бы стать гибче и добрее к людям, но не гробить же ради этого собственную жизнь! Ты ведь понимаешь, почему я именно тебя прошу с ней поговорить? Почему у меня вся надежда не на Ритку и не на Татьяну, а на тебя?

– Ну и почему?

– Да потому, что ты в розыске четверть века отпахала, и кто, как не ты, сможет объяснить Лильке, что такое работа опера и что такое быть женой сыщика! Твои аргументы на нее подействуют. А Рита и Таня в этом смысле для нее не авторитет.

– Кстати, о сыщиках. Ты ведь сам всю жизнь в этой профессии, почему ты не можешь объяснить своей дочери, что такое работа оперативника и что такое быть его женой? Стасов, мне кажется, ты пытаешься переложить на меня то, что прекрасно можешь сделать сам.

– Пробовал, – угрюмо ответил он. – Не получается у меня. Лилька меня не слушает. Она считает, что я слишком давно ушел со службы и у меня совковые представления, а сейчас жизнь совсем другая. В общем, я для нее – пережиток прошлого.

Н-да, с этим, конечно, не поспоришь, Владислава Николаевича уволили в отставку еще в 1995 году. Неудобен стал. А Настя прослужила до 2010 года. Может быть, Владик и прав?

– А с самим Антоном поговорить ты не пробовал? – Настя все еще пыталась найти спасительную соломинку, уцепившись за которую удастся выпутаться из неприятной необходимости учить жизни чужого ребенка.

– А то я не говорил! – рассердился Владислав Николаевич. – Он и сам не рвется на Лильке жениться, он же разумный человек, понимает, что ему нужна не просто жена, а мать для его детей, а какая из Лильки мать? Смех один! Да и ответственность за ее карьеру он на себя брать не хочет. В общем, Антоха-то как раз нормальный, ну, влюбился в Лильку, что тут такого? Она девка красивая, умная, кто хочешь в нее влюбится, в принцессу мою. Пусть бы себе встречались и любились, ради бога! Так ведь она замуж хочет за него! И меня не слушает. Уши затыкает, обижается, в общем, уходит от обсуждения. Или начинает плакать и говорить, что я собираюсь угробить ее жизнь. Ну поговори с ней, Настя!

Анастасия Каменская всегда была против того, чтобы лезть в чью-то личную жизнь, тем более с поучениями. Выполнять просьбу своего давнего друга и нынешнего шефа ей ужасно не хотелось, но в то же время и обижать его отказом в помощи тоже как-то… не по-товарищески. Тем более аргументы для разговора с Лилей Стасовой у Насти были.

Сегодня был именно такой день, четвертый по счету и, как оказалось, последний на данном этапе наведения порядка. Все, что копилось с середины марта, то есть два месяца, было за четыре дня доделано, разобрано, урегулировано, обсуждено и решено. В такие моменты настроение у начальника отдела закупок «нон-фуд» всегда поднималось, и даже воспоминания о взглядах визитеров из «Файтера» его не испортили. Ни на зрение, ни на слух Ольга отродясь не жаловалась, и «Лару» из уст Орехова-младшего она прекрасно слышала, и тычок локтем в бок увидела, и даже сбой в дыхании Химина, когда Филипп ляпнул про суд, усекла.