А теперь зададим себе вопрос: кто отдает команду на активацию, если пастыря рядом нет? Ситуации бывают разные, а магический ключ, по определению, структура конечной сложности. Как им удается все предусмотреть, учитывая проблемы с символами, которые испытывает тот же Шорох? Причем, решение должно быть несоразмеримо проще голема, потому что тиражировалось сотнями тысяч, миллионами экземпляров. Любой малообразованный жрец мог взять в руки амулет Уложения и добиться нужного результата!

Я посадил рядом Олека и Шороха и скомандовал:

— А ну-ка, дружок, скажи вслух: папа, мама, мой дом, моя семья…

И все сразу стало выпукло и рельефно (или это нежить различал колебания жизненной силы лучше, чем маг?). Заклятый сам определял, когда магия возьмет над ним верх. Сформулированный сознанием символ запускал три такта магической активности: слабая вспышка — нарастание эффекта с распределением его на смежные области — сильный финальный отклик.

Я наблюдал транслируемый Шорохом образ полчаса, пока не почувствовал себя посетителем казино (угадать подряд три комбинации ни разу не получилось). Где-то в черепушке Олека скрывался модуль обратной связи, паразитирующий на неспособности человека отследить причины своих решений. Я прекрасно представлял себе архитектуру устройства, использующего познавательные способности заклятого для собственных целей, но прикоснуться к нему не мог. Это было все равно, что изучать часы, простукивая их кувалдой.

И вот эта недоступность понятной в теории вещи доводила меня до исступления. Зверски хотелось что-нибудь раскокать. А главное — дальше как быть? Попытаться выяснить, что Ли Хан имел в виду под узостью? (Старик ингернийские магические термины знал через раз). Похитить пастыря и пытать, пока не объяснит, что делает? Попробовать перевести все это в привычную для некроманта плоскость?

Кстати, мысль! Я не имею в виду — прикончить Олека. Обычно некроманты работают с отпечатком личности, оставшемся после смерти, но почему бы не припахать к делу оригинал?

Я разместил Олека прямо со стулом посередине двора и начал окружать линиями пентаграммы, игнорируя заламывающую руки мать и обильный пот, выступивший на лбу пациента.

Тут же стало понятно, почему с живыми существами опытные некроманты не связываются. Основа не стабильна! Привычные схемы не нащупывались, все непрерывно текло и менялось, расползалось под пальцами и норовило выплеснутся наружу. Если бы не богатый опыт жильцов в голове, еще один откат был бы мне гарантирован. Плетение сознания вышло корявое, словно у начинающего, и вот что характерно: складывалось полное впечатление, что передо мной не одно существо, а два. Да забери меня Король…

— Ладно, иди, отдыхай пока.

Олека как ветром сдуло. Не любят нас обыватели, не уважают…

Я, кряхтя, влез в сапоги, подхватил походный сундучок некроманта и отправился к Ли Хану прямо через дрожащий зной полуденного Ожерелья, потому что терпеть еще два часа у меня не было никаких моральных сил.

Белый, естественно, пережидал жару дома, в тенистом дворике, но меня вышел встречать к воротам, весь такой недоумевающий и настороженный:

— Э-э… Прохладного дня, досточтимый!

Откровенно говоря, в первом часу пополудни такое приветствие звучало как издевательство.

— И тебе не кашлять.

Белый немедленно поперхнулся.

— Да ты садись, садись! В ногах правды нет.

Ли Хан поспешно присел на край веранды. Я попытался заново собраться с мыслями.

— Слышь, а никто не рассматривал печати Уложения как магических паразитов, заселяющих человека своими отпрысками?

Белого мучительно передернуло:

— Нет!!!

— Зря, зря. Я тут занялся вплотную вопросом, и мне нужен этот ваш амулет. На живом человеке схему реакций отследить не получается.