Меж тем, после месячной задержки с перевала скатился отряд пресловутого Пиркета, одичавший почище всяких ларешцев. Один грузовик они умудрились-таки зарыть в землю, причем, топливный реактор из него бойцы перетаскивали вручную, а потом ехали через все Тималао в кузове, набитом машинерией по самую крышу. Первый день после приезда они даже изъясняться цензурно не могли! Ридзер послушал, подумал и согласился, что сплав по реке на ледяном плоту — очень перспективная идея, особенно учитывая, что голема нам придется оставить здесь.

Мне начали мягко намекать на необходимость отъезда, а я делал вид, что не понимаю. Пиркет отмылся в местной бане, воспрянул духом и отправился в шахту объяснять нежитям свою точку зрения на прогресс. Говорили, что он штрек на одних плетениях прошел, за два часа!

И тут куратор между делом поинтересовался у меня, знает ли новый босс, почему в Тималао так пыльно?

Чую, нам пора домой.

Глава 49

Путешествие с провидцем странно повлияло на Саиль. Мир вокруг стал словно бы хрустальным — прозрачным и хрупким. Ходить хотелось на цыпочках, а разговаривать — шепотом, чтобы не зазвенело, осыпаясь, волшебное полотно. Временами вокруг что-то происходило — исчезало, возникало, менялось местами — из-за чего жизнь напоминала театр теней. Раствориться в мелькании солнечных зайчиков Саиль не позволило только присутствие Лучиано — провидец был неколебимо спокоен и очень доволен собой. Только благодаря нему она не заплатила за исполнение пророчества рассудком. В конце концов, скользить по поверхности бытия стало скучно, и Саиль прислушалась: как оно — там?

А там жизнь продолжалась, как ни в чем не бывало. Теперь в их доме жил Брат. Каким образом персонажу страшных сказок удалось вклячиться в сплоченную общину горных мастеров, от понимания Саиль ускользнуло — она застала уже готовый результат. Чужака приняли. За понимание рудничных дел, какого от смотрителей не дождешься. За умение прийти, увидеть и… залюбить любую проблему, посмевшую привлечь внимание такого уважаемого человека (ну, или колдуна, не суть). За способность, в отсутствии дел, целый день пролежать в тени, опустошая один заварочный чайник за другим (сразу видно работягу — отдыхает впрок). По дому порхала похорошевшая и помолодевшая тетушка Рахиль. Братишка Олек, сменивший мундир стражника на старый отцовский халат, спешил куда-то с сосредоточенно-одухотворенным видом. Сорванец Юри засел за книги и с мрачной одержимостью штурмовал вершины геометрии. Пастыри беспокоить семейство больше не решались и только хриплым шепотом спрашивали из-за забора: как там сегодня, не сердит?

Саиль обнаружила, что все это время умудрялась заботиться о Пепе, доить и отводить на пастбище ослицу (связываться с бешеной скотиной никто не желал), а также заслужить репутацию скромной и работящей девочки (того и гляди, сватов засылать начнут). Совершенно незнакомые люди приветливо здоровались с ней на улице, и только обитатели квартала черных молча провожали белую внимательными взглядами — из всех жителей Кунг-Харна они единственные каким-то звериным чутьем угадывали под личиной безобидного ребенка нечто большее.

Незадолго до праздника урожая Брат купил мастеру Шу’Ленке сундук, выдал авансом денег и велел собираться в дорогу, значит, скоро и им пора. Саиль принялась сортировать распашонки, проверять уцелевший багаж, справилась, не желает ли дядя передать весточку родственнику. Мастер Тимар помолчал с минуту, перебирая в уме крепкие рудничные выражения, а потом заявил, что непременно черканет пару строк. Вот и хорошо.

Сам праздник прошел по-домашнему. Основную часть церемонии — принесение первых клятв — Храм отменил, поэтому благочестивые горожане выслушали торжественную речь Главного смотрителя и разошлись отмечать событие каждый в своем кругу.