|
Даже хочется, чтобы она сделала ошибку. Но этого не происходит! Она почти нежно подхватывает каждую стальную полосу. Сталь прокатывается через валки и погружается в ванну с расплавленным оловом. Затем пластина попадает в емкость с пальмовым маслом. Масло застывает на металле тонким слоем, после чего готовую пластину обтирают с материнской заботой, пропуская через матерчатые валки. И вот долгое путешествие из печи к консервной фабрике почти закончилось.
3 Город Суонси никогда не выиграет конкурс красоты, но его жителям повезло, потому что они живут в нескольких шагах от настоящего рая — полуострова Гоуэр. Суонси меня заинтересовал. В этом старинном городе все следы прошлого были утрачены, когда началась промышленная революция и всех охватила жажда наживы. Я удивился, увидев мемориальную доску на доме Аппер-Гоут-стрит: там родился неподражаемый Красавчик Нэш. Суонси — одно из последних мест на Земле, которое воспринимается как связанное с первым английским «джентльменом». — Первым делом, — сказал мне житель Суонси, — вы должны посетить медный завод. Это наше первое промышленное предприятие. Мы всегда плавили медь. Несколько столетий назад корнуоллское золото по воде отправляли на переплавку в Суонси. Позже появился флот из деревянных кораблей, они обошли весь мир в поисках медной руды. Иногда они за две недели огибали мыс Горн вместе с грузом… И хотя сегодня сталь и другие металлы потеснили медь, эта историческая отрасль промышленности превратила наш маленький порт в один из самых заметных промышленных городов Уэльса. Я послушно обследовал мрачную и ужасную долину Ландора. Сто или сто пятьдесят лет назад она, как и остальной Южный Уэльс, была красивым, мирным местом. Промышленная революция ее изменила. Вмешалось самое ужасное изобретение человека — литейное дело. Мрачные заводские трубы торчат по всей долине, точно сказочные великаны-людоеды. Ветер разгоняет дым. Это — драма Суонси. К огню и мускульной силе — этим примитивным родителям металла — добавилась наука. За кузнецом с молотом стоит сейчас химик в очках. — Сегодня, — сказали мне, — руду выплавляют на шахтах и привозят к нам для очищения. Она содержит 95 процентов меди, 5 процентов железа, серы и других примесей. Мы эти примеси удаляем, подготавливая медь к дальнейшей обработке. Я вошел в плавильный цех. Такие помещения, вероятно, существовали в Древнем Египте. На фоне яркого света выделялись силуэты рабочих с черпаками на длинных ручках. Медь булькала, словно суп в кастрюльке. В нее вдули воздух. В процессе оксидирования примеси выходят из металла, поднимаются на поверхность в виде пены, и медники эту пену снимают. В печь, под поверхность расплавленного металла, просовывают ветви молодых деревьев. Они насыщают медь кислородом и окисью углерода, и это способствует удалению примесей. Как все примитивно — и как верно с научной точки зрения! Пока химик описывал процесс, сыпля техническими терминами, я не мог не думать о том, что тысячи лет назад какой-то человек, слыхом не слыхивавший об окиси углерода, обнаружил, что хорошее сочное молодое деревце оказывает удивительное воздействие на кипящую медь! Складские помещения завода удивительны. Тонны медных листов, тонны медных дисков, тонны блестящей меди, готовые отправиться в любой уголок мира. Здесь была медь, которая через несколько месяцев попадет в мастерские и лавочки на базарах Калькутты, Каира, Иерусалима. Я видел медь, предназначенную к отправке в Норвегию и Швецию. А вот эти блестящие стопки меди войдут в тысячи ванных комнат. Выйдя из склада, я увидел в одном из цехов груду металлолома. Такие обычно стыдливо прячут в темном углу. Странно было видеть этот хлам посреди цеха. Тут были мятые кофейники, дырявые сковороды, искореженные чашки и другие предметы, чья первоначальная форма едва угадывалась. |
