В моем вопросе не было ни сарказма, ни поддельного участия. Я просто размышлял вслух. Сигарета неуловимым движением исчезла из ее пальцев. Она умела проделывать такие штуки. Теперь она сидела очень прямо, положив руки на подлокотники кресла, — стройная, чуждая всему, утонченная, как рассветная дымка.

   — Вы были в доме одна, — начал я. — Старушка Бесси куда-то вышла. Выстрела либо не услышали, либо приняли его за пальбу из охотничьего ружья.

   Она рассмеялась. Низким иступленным смехом — похожим на смех другой женщины, откинувшейся на подушки громадной кровати с балдахином.

   — Вам-то что? — спросила она, отсмеявшись.

   — Почему вы мне сразу не сказали? Над чем вы смеетесь? Думаете, английские законы так забавны? Ведь это вы, именно вы поднялись наверх и открыли дверь настежь, чтобыя не прошел мимо его спальни. Зачем?

   — Я люблю вас, — сказала она. — По-своему. Я — холодная женщина, Джон. Разве вы не знали?

   — Подозревал, но меня это больше не интересует. Вы не ответили на вопрос.

   — Конечно, ваши дела куда важнее.

   — Мои дела подождут. Им тысяча лет. Десять тысяч. Они истлевают в своих погребальных пеленах вместе с фараонами. А вот он ждать не будет.

   Я безжалостно поднял палец, указывая на второй этаж.

   — Как это прекрасно! — вздохнула она. — Давайте не будем опошлять высокую трагедию.

   Миллисент нежно провела рукой по своей шее.

   — Здесь, в Англии, за это вешают, Джон.

   Я смотрел на нее — не ведаю, что она читала в моих глазах.

   — О, они продумают все до мелочей, — хладнокровно продолжала она, — казнят с соблюдением всех формальностей и мимолетными сожалениями. Сам начальник тюрьмы с идеальными стрелками на брюках проследит за тем, чтобы все прошло на высшем уровне: четко, обдуманно, аккуратно — совсем как я его застрелила.

   Я почти не дышал.

   — Так вы все продумали заранее?

   Бессмысленный вопрос. Я знал ответ.

   — Разумеется. Я давно собиралась его убить. А сегодня Эдвард был особенно гадок. Эта женщина нанесла удар по его самолюбию. Рядом с ней он опускался все ниже. Впрочем, он всегда был мерзавцем. Вот я и не выдержала.

   — Однако долго же вы терпели, — сказал я.

   Она еле заметно кивнула. Я услышал странный лязгающий звук, который вряд ли смогу описать. Приглушенный и невесомый, он тут же растаял в холодном свете. Звук исходил от ее длинной изысканной шеи.

   — Нет, — выдохнул я, — я этого не допущу. Вы сделаете, как я скажу?

   Она легким стремительным движением встала и подошла ко мне. Я обнял ее. Поцеловал. Коснулся рукой прекрасных волос.

   — Мой рыцарь, — прошептала она. — Ты — мой рыцарь в сияющих доспехах.

   — Но как быть с этим? — Я показал на ящик, где лежал пистолет. — Его руки исследуют на наличие следов пороха. При выстреле пороховой газ впитывается в кожу. Нужно что-то придумать.

   Она гладила меня по волосам.

   — Пусть исследуют, любимый. Пусть обнаружат эти следы. Я вложила пистолет ему в руку. Мой палец лежал на его пальце. Он был так пьян, что не помнил себя.

   Она все еще гладила меня по волосам.