Мадам Редан подняла глаза к потолку.

– Ему двадцать пять лет. Он агроном, зачем-то уехал в Чили, женился на местной девушке, очень милой. С прошлого года я уже бабушка, а внучку свою знаю лишь по фотографиям.

Пьер прикинул, что мадам Редан должно быть никак не меньше сорока пяти, а на вид он бы дал ей не больше тридцати пяти. Пепельные светлые волосы, живой блеск в голубых глазах…

– Чем занимается ваш муж? – поинтересовался он.

– Я разведена, очень давно.

Не допустил ли он какой-нибудь оплошности, спросил он у себя самого. Но мадам Редан продолжала непринужденно улыбаться, поправляя книги на полках.

– А у вас, наверное, дочь? – спросила она.

– Да. К счастью. Живем мы вместе. Она помогает мне переносить мою утрату. Но иногда не понимает меня. Ей все время хочется, чтобы я встряхнулся и снова полез наверх…

Мадам Редан ушла обслуживать нового клиента. Получилось у нее это довольно споро. Вернувшись, она одарила Пьера взглядом, полным лучезарной радости. Она должна быть веселым и жизнерадостным человеком, подумалось ему. Он посчитал неприличным уйти, ничего у нее не купив. После минутного раздумья он остановился на занятной рукописной вещице под названием «Сборник обычаев Иль-де-Франс», вышедшей из-под пера некоего г-на Шара, судейского секретаря из Версаля. Всего за пятьдесят семь франков. Почти даром. Мадам Редан обернула ему книгу в голубую бумагу. Он заметил, что у нее тонкие пальцы и ухоженные ногти. Сославшись на обеденный перерыв, она сказала, что должна закрыть магазин. Пьер вышел вместе с ней, подождал, пока она опускала жалюзи и запирала их на ключ. На ней был коричневый непромокаемый плащ на меху.

– В котором часу вы откроете? – полюбопытствовал он.

– В три.

– В таком случае, у вас должно быть время, чтобы пропустить по стаканчику?

Мадам Редан посмотрела на него с удивлением, улыбнулась и тихо сказала:

– Охотно.

Пьер удивился той легкости, с которой она приняла его предложение, и сразу же упрекнул себя за то, что пригласил ее. В кафе ему вовсе стало неловко. Ему казалось, что он отдувается за чужое решение. Она заказала анисовый ликер, который, как он считал, никак не соответствует женщинам утонченного и изысканного типа. Себе он попросил белое вино и тут же подумал о дочери. Что если бы Анн увидела, как он сидит рядом с этой незнакомкой в бистро и с подчеркнутой любезностью беседует с ней? Что за черт толкнул его? Как теперь ему выбраться из этой западни? Пока они с мадам Редан находились в магазинчике, все было нормально, но теперь, без книг вокруг, он не знал, о чем с ней говорить. И он затосковал, вдруг почувствовав себя виноватым.

– Вы отсюда далеко живете? – спросил он.

– Авеню де ля Мотт-Пике. Прямая ветка метро до «Одеона». А вы?

– Совсем рядом, рю де ля Сен.

– Лучшего адреса для человека, влюбленного в Старый Париж так, как вы, трудно и представить. Ваше увлечение не мешает вам замечать происходящее вокруг в нашем повседневном мире?

– Да нет же, все не так. Минувшее только в моих грезах, а живу я, как и все мои сограждане, с открытыми глазами…

– А чем вы еще увлекаетесь, помимо чтения?

Он поколебался и ответил:

– Я еще люблю музыку, пешие прогулки, люблю музеи… бридж…

– Я тоже пробовала играть в бридж с друзьями. Но у меня не получается.

– Ну и я не из мастеров.

Минуты истекали, и Пьер с нарастающим беспокойством думал об Анн. Она, конечно, уже вернулась с работы и ожидает его к обеду. Недоумевает, что же могло с ним приключиться. Чем объяснить ей свое опоздание? Он готов был пожаловаться мадам Редан на свое душевное смятение, не дававшее ему покоя.