— Но я надоедаю вам и злоупотребляю вашим терпением, говоря так много о себе, вдобавок рискую, что вы посмеетесь надо мной с вашим товарищем! О, я знаю мужчин!

— Но вы не знаете меня, мадам де Марвилье! Я не позволю себе смеяться над женщиной, тем более, что я принимаю искреннее участие во всем, что вы удостоили сообщить мне.

— Это луч солнца в моей печальной жизни, виконт! Но вы, кажется, хотели сказать мне, почему герцогиня интересуется временем моего отъезда.

— Настоящей причины я не знаю, но насколько я мог понять из слов герцогини, дело идет о каком-то поручении, которое мадам де Шеврез хочет просить вас исполнить в Лондоне.

— Передайте ей, что я с удовольствием выполню любое ее поручение.

— Я полагаю, что это какая-нибудь посылка, которую вас будут просить передать в Лондоне.

— А, понимаю! Что-нибудь секретное! Конечно, герцогиня знает, что я всегда готова к ее услугам и что на меня можно положиться.

— Какой же ответ дадите вы мне?

— Извините, виконт, но теперь я не могу еще назначить день моего отъезда, я не успела еще подумать об этом! Через несколько дней я буду знать определенно, и можете повторить ваш визит для получения моего окончательного ответа.

— Считаю за честь и за величайшее удовольствие воспользоваться вашим милостивым приглашением.

— Только не откладывайте надолго ваше посещение, господин виконт. Герцогиня, вероятно, желает, чтобы поручение ее в Лондоне было исполнено быстро?

— Этого я не могу вам сказать, мадам де Марвилье!

— Я повторяю мое приглашение, господин виконт, и притом прошу посетить меня во второй раз на более продолжительное время, я покажу вам свое имение, вероятно, вы охотник до хороших лошадей. Я хотела бы услышать ваше мнение о рысаках, купленных мною на днях у герцога Вайтморленда. Надеюсь, вы принимаете мое приглашение?

— С нетерпением буду ждать этого счастливого дня, — пылко отвечал молодой человек, кланяясь очаровательной вдове, на прощание протянувшей ему руку.

Поднося ее к своим губам, Этьен чувствовал, как она слегка дрожала.

— Прощайте, виконт, — проговорила Габриэль, бросив на него долгий пламенный взгляд. Этьен еще раз поклонился и вышел из комнаты.

Отыскав в саду ожидавшего его Милона, он облегчил свою стесненную 1рудь тяжелым вздохом и пошел с ним к лошадям, порученным присмотру одного из слуг госпожи де Марвилье.

Между тем четыре всадника, выехавшие из Лувра, проехали городскую заставу и понеслись по покрытой мраком дороге. Доехав до старого, отдаленного от всякого жилья амбара, окруженного полуразвалившимся забором, они спешились.

— Здесь мы будем их ожидать, — сказал один из них, и трое других в красных мундирах гвардии кардинала и черных шляпах с плюмажами с ним согласились.

Пеллерон, как старший из четырех гвардейцев, присвоил себе право предводителя и послал Мулена вперед на передовой пост.

— Я надеюсь, нам недолго придется ждать их, — прибавил он, разглаживая свою седую бороду и усаживаясь с Рансоном и Туре около амбара.

Дорога была безлюдна, сквозь черные тучи изредка проглядывал бледный свет луны. Мулен, отдалившийся от своих товарищей, словно конная статуя замер посреди пустой дороги, внимательно всматриваясь в темноту и прислушиваясь к малейшему звуку.

Вдруг ему показалось, что он слышит стук лошадиных копыт. Он стал прислушиваться и понял, что не ошибся! Два всадника ехали шагом и, ничего не подозревая, разговаривали между собою. Луна, показавшаяся в разрыве туч, осветила дорогу, и Мулен разглядел двух мушкетеров. Он немедленно возвратился к своим товарищам, чтобы предупредить их об этом. Пеллерон принял команду и объяснил свой план атаки:

— Вы, Рансон и Мулен, отъезжайте от нас шагов на сорок вперед и скройтесь где-нибудь, чтобы не попасть им на глаза раньше времени.