Георг Фюльборн Борн. Анна Австрийская, или Три мушкетера королевы. Том 2
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
I. ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ КОРОЛЯ
Наступило 27 сентября.
Утром все министры и сановники собрались во дворце. Королева-мать и герцог Орлеанский также посетили Лувр, чтобы, как того требовал этикет, поздравить Людовика, и в то же время, пользуясь случаем, по возможности, разузнать кое-что.
Ничего необыкновенного в поведении короля они не заметили. Он казался лишь несколько веселее, чем обычно.
По окончании всех аудиенций, королю доложили о приезде кардинала Ришелье. Кардинал вошел и с сознанием собственного достоинства поклонился королю. — Позвольте мне, ваше величество, искренне пожелать вам всяких благ, — проговорил он, — да ниспошлет нам небо долгие дни вашего светлого правления и да хранит вас Бог от забот и печалей, будьте всегда в спокойствии и радости. — Благодарю вас, ваша эминенция, но мне кажется, что вы забыли еще о двух пожеланиях… — Окажите милость, ваше величество, назовите их. — Прежде всего, вы забыли пожелать мне, чтобы вы надолго остались при мне. — Эти слова делают меня счастливейшим человеком, ваше величество! — Затем, вы не пожелали мне мира и дружелюбия в моей семейной жизни, вы забыли, что у меня еще нет наследника. Ришелье с нескрываемым удивлением взглянул на короля. Никогда еще король не выражал такого желания. — После слов вашего величества молитва о даровании вам наследника будет моей главной молитвой, — сказал кардинал, — что же касается мира среди вашего окружения, то будем надеяться, что он, наконец, наступит. По крайней мере мне кажется, что противная сторона искренне его желает. — Вы говорите об этом с таким странным и озабоченным лицом, ваша эминенция! Я уже тешу себя надеждой, что сегодня я как никогда близок к цели. — Дай Бог, дай Бог, ваше величество, чтобы ваша надежда осуществилась. — Сегодня, когда королева вручит мне свой чудесный подарок, я надеюсь найти случай высказаться и надолго установить мир, — говорил Людовик, искренне веривший, что портрет Анны предназначался ему в подарок. — Я с нетерпением жду девяти часов вечера, надеясь, что ожидание не обманет меня. — Да, если обстоятельства не сложатся иначе, ваше величество. — Что это значит? Разве не вы сами сообщили мне, что Рубенс работает над вторым портретом королевы? — Да, об этом сказал вам именно я, государь, и я же прибавил, что этот портрет будет усыпан прекрасными бриллиантами. — А сегодня вы сомневаетесь! Я сам слышал от королевы, что сегодня вечером получу этот подарок и намерен воспользоваться этим случаем. Поймите, что я становлюсь старше и желаю душевного покоя. — Это прекрасное желание вполне достойно вашего благородного сердца, ваше величество! — подтвердил Ришелье, но я боюсь, чтобы оно не осталось только желанием, исполнения которого нам придется ожидать еще долго. — Да скажите же, ради Бога, кардинал, о чем вы так сильно беспокоитесь? — спросил король, оживляясь. — Я не могу, еще не осмеливаюсь, сказать вам об этом, ваше величество. — Если не ошибаюсь, вы сомневаетесь в том, что я получу давно ожидаемый подарок. — Повторяю, что не могу еще сказать ничего конкретного, ваше величество. Я только опасаюсь, что ваше желание может не осуществиться! — Следовательно, у вас есть какие-либо причины так думать? — Мне не хотелось бы отравлять ваших надежд, ваше величество, до тех пор, пока у меня не будет в руках веских доказательств того, что не суждено исполниться. |
