Массаж - обязательно. Корсет для закрепления, немного лечебной физкультуры и желательно, если будет уж очень плохо, спазмолитики. Девушку тоже можно оставить, но позы подбирать тщательно. Любовь - хорошо, здоровье - лучше.

Анатолий Александрович согласился, поблагодарил девушку за помощь и попросил приехать завтра же. Договорились о двухнедельном курсе массажа, для начала. Потом на рентген и анализы, и посмотрим по ситуации.

Двойную цену, названную Аней (а ты доедь еще сюда, за город, да вечером, да обратно...) мужчина принял безропотно. Поблагодарил и попрощался.

И Аня отправилась домой, еще не подозревая, что ее там ждет.

***

На площадке было весело и интересно.

Стоял с замороченным видом участковый, вопила Революция Ивановна...несколько соседей наблюдали с таким видом, словно им хотелось заржать в голос, но потом себе дороже выйдет.

И все это сборище кучковалось аккурат под Аниной дверью.

Женщина полюбовалась минуты полторы, а потом громко осведомилась:

- И что тут происходит?

Петр Викторович вздохнул с облегчением.

- Ань... твой гость - он кто?

- Человек... Что случилось?

- Революция Ивановна заявление написала.

- О чем?

- Об изнасиловании.

Аня пошатнулась и оперлась о стену.

- К-как?

- Ах ты, охальница! - завизжала в голос 'изнасилованная'. - Водишь тут, всяких! Да тебя за это на сто первый километр выселять надо! Твои кобели....

- Успокойтесь, - оборвал вредную старуху участковый.

- А ты меня не успокаивай! Я войну прошла! Я ударница социалистического труда! У меня грамота есть!

- Из дурдома, - заржал в голос сосед сверху, которому вредная бабка портила не меньше нервов, чем Ане. В итоге, мужчина по своей квартире передвигался перебежками и на цыпочках, потому что количество заявлений, написанных на него, приближалось к сотне.

Сейчас он отыгрывался за прошлые страдания.

Революция Ивановна завизжала еще громче, требуя теперь уже выгнать негодяя, который устроил в своей квартире танцпол, а ей, ударнице, хоть не живи, потому как голова раскалывается, виски ноют, сердце бухает...

Пока она визжала, Аня обратила внимание на участкового.

- Это мой знакомый. Чуваш.

- Чувак?

- Чуваш, - повторила Аня внятно. В таком шуме расслышать ее и правда было чудом. - Мы познакомились около четырех лет назад, Я ездила в те края, у них останавливалась, сейчас вот, он к нам приехал, а его на вокзале грабанули. Сумку отняли, по башке дали...

- Заявление есть?

Аня фыркнула.

- Висяк добавлять? Ведь не ищут по таким заявлениям никого, а если и ищут, то не находят.

Взгляд участкового был полон понимания.

- Понятно. А заявление об утере документа?

- Да у него сотрясение мозга было, хоть и легкое. Очухается- дойдет да напишет, - пожала плечами Аня.

Вообще, она планировала кое-что другое, но это потом, потом... Когда сможет объясниться с найденышем.

- Ладно. Пусть приходит. Зовут его как?

- Эреш.

- Э-ре-ш... странное имя.

- Чувашское. Народное.

- А фамилия?

Аня благословила свою предусмотрительность. А ведь могла и не читать про чувашей...

- Тенишев. Тенишев Эреш Илаевич.

- Язык сломаешь...

- Смотри, Голожопов, какая смешная фамилия - Зайцев?

- Это кто тут Голожопов? - взвилась не расслышавшая Революция.

Аня закатила глаза.

- Петь, давай я быстренько продемонстрирую, что изнасиловать ее никто не мог...

- Да я и не сомневаюсь, что не мог, - фыркнул Петр. - Я сейчас отыграюсь, загоню эту заразу на обследование и потребую справку от гинеколога. С пробами и мазками...

Аня фыркнула.

- Думаешь, предоставит?

- А как иначе? Ты же ее за клевету посадишь?

- Я - нет.