— Он говорит, что все будет в порядке, — отвечает Томас позади меня, и мой голос немного дрожит. — Он хочет, чтобы ты помогла ему. Нам нужно завлечь тебя в круг. Не беспокойся насчет нас. Мы защищены.

На этот раз я рад, что Томас залез в мою голову. Анна переводит взгляд сначала на меня, затем обратно на Томаса, затем тихо отступает от двери. Я переступаю порог первым. Я замечаю, что мы уже внутри, и наши ноги движутся как одно целое, тогда Анна начинает меняться. Вены проступают на руках и шее, спиралью украшая лицо. Ее волосы становятся гладкими, отблескивая черноту. Масляная краска застилает пеленой глаза. Ярко-алая кровь насыщает белое платье, и при лунном свете оно отражается, словно сделано из пластика. Оно опускается по всей длине к ее ногам и начинает капать.

Позади, я знаю, круг не колеблется. Поэтому я горжусь друзьями; может быть, они и вовсе охотники за привидениями.

Руки Анны сжаты в кулаки так крепко, что черная кровь начинает просачиваться сквозь пальцы. Она делает так, как сказал Томас. Она пытается себя контролировать, пытается удержаться, чтобы не вырвать кожу из горла, поэтому опускает руки. Я веду круг вперед, а она сжимает глаза и держит их закрытыми. Наши ноги передвигаются быстрее. Я и Кармел поворачиваемся так, чтобы видеть друг друга в лицо. Круг приоткрывается, позволяя Анне войти внутрь. На минуту, Кармел замешкалась. Все, что я вижу теперь, это кровоточащее тело Анны. Затем она оказывается в круге, и он закрывается.

И, надо сказать, вовремя. Потому что она сделала все, чтобы сдержать себя, теперь ее глаза и рот широко открыты, и она заходится в оглушительном вое. Она разрезает воздух крючковатыми пальцами, и я чувствую, как нога Уилла соскальзывает, но Кармел быстро реагирует и выкладывает куриные ножки в том месте, где Анна парит. Призрак успокаивается, больше не двигаясь, но на каждого из нас она смотрит теперь с ненавистью, когда медленно кружится вокруг себя.

— Обряд проведен, — сообщает Томас. — Круг ее удерживает.

Он опускается на колени, и мы следуем его примеру. Странно ощущать, будто бы наши ноги — единое целое. Он ставит серебряную чашу ворожбы на пол и откупоривает крышку на бутылке Дасани.

— Все идет по плану, — убеждает он нас. — Все сделано чисто и ловко. Нам нужна была святая вода или почвенная…это просто снобизм.

Он выливает воду в кристаллическую чашу ворожбы, где поток сопровождается музыкальным звуком, и ждет, пока она полностью наполнится.

— Кас, — говорит Томас, и я смотрю на него. Затем я осознаю, что он вслух ничего не сказал. — Круг связывает нас. Мы теперь можем читать мысли друг друга. Скажи мне, что ты хочешь узнать. Что хочешь увидеть.

Все выглядит слишком жутко. Заклинание очень сильно — я чувствую себя соединенным с землей и в тоже время с воздушным змеем. Я укоренился и чувствую себя в безопасности.

«Покажи, что случилось с Анной», — я осторожно посылаю мысль Томасу. «Покажи, как ее убили, и кто наделил ее такой силой».

Томас опять закрывает глаза, а Анна начинает дрожать в воздухе, словно у нее горячка. Затем он опускает голову. На минуту у меня пролетает мысль, что он потерял сознание, и мы теперь в беде, но потом я осознаю, что он просто вглядывался в чашу ворожбы.

— Ох, — слышу я шепот Кармел.

Воздух вокруг нас меняется и дом тоже. Удивительно-серый свет медленно оживляется, а толстый слой пыли исчезает из мебели. Я моргаю. Теперь я смотрю на дом Анны, обновленный, вероятно, когда она была еще жива.

На полу гостиной лежит ковер, который за счет освещения керосиновой лампы выглядит желтее. Позади себя мы слышим, как открывается и закрывается дверь, но я все еще слишком занят, наблюдая за переменами: за фото, висящими на стене, за вышивкой цвета красной ржавчины, лежащей на диване.